— Это как в той русской пословице: если бы знал, где упадешь, соломки бы подостлал.
Тагильцев припал грудью к столу, отодвинул от себя голубую стеклянную подставку с искусственными цветами.
— Он сгубил Власа. Он… Теперь-то мне кое-что понятным становится.
— А что именно?
— Вспомнил один случай.
— Расскажите.
— Однажды я спросил у Власа, кто этот человек. Керженеков немного смутился и махнул рукой. «Да так это… фронтовой знакомый»— и замял разговор. А вот теперь я по-другому понимаю этот случай. Он фронтовик, я фронтовик и тот был на фронте, так чего Влас не познакомил меня со своим другом, а? Как вы думаете, товарищ капитан?
— Вам лучше знать, Семен Захарович, — мягко ответил Шатеркин. — Вы земляки и старые друзья.
— Схитрил, — вздохнул Тагильцев. — Но ведь раньше у него никаких секретов от меня не было, почему же он стал хитрить?… Выходит, есть какая-то причина.
Для Шатеркина эта деталь не имела теперь того непосредственного значения, какое бы она могла иметь два-три дня назад. Он был уверен, что Тагильцев говорит о том же самом лице, о котором писал в своей записке старший лейтенант Котельников, о котором рассказывали ему Миша и Толик. Перед капитаном сейчас вставала новая задача: найти этого человека. Поэтому Шатеркин настойчиво расспрашивал парикмахера о том, каковы его приметы: походка, разговор? Какая на нем одежда, обувь? Всегда ли он приходил в одном и том же костюме? Не встречался ли он с кем-либо еще из работников Управления горного округа? Тагильцев теперь уже ни о чем не спрашивал, он едва успевал отвечать, и то сбивчиво, поверхностно. Видно было, что он изрядно устал. Наконец капитан поднялся.
— Что, устали? Не в привычку такое занятие?
— Никак нет, товарищ капитан.
— Не признаетесь? Сержантское воспитание: устал, но молчи, чтобы другие не уставали, — тепло улыбнулся капитан. — Я-то вижу, что вы устали больше, чем за целый день работы.
— Лишь бы на пользу пошло, — застенчиво улыбнувшись, сказал Тагильцев.
— Это будет видно потом, Семен Захарович, а пока наш разговор закончим и, конечно, сохраним его втайне.
— В этом не сомневайтесь, пожалуйста, — торопливо ответил Тагильцев.
— Вот и хорошо. Перерыв ваш закончился, там, кажется, кто-то идет…
Шатеркин забежал к себе в отделение, с нетерпением открыл сейф и достал пистолет Керженекова.
— Да, тоже с крестом! — задумчиво произнес он, подкинул пистолет на ладони и положил на место, — Однако странно…
Он сел за стол, обеими руками обхватил голову и устало закрыл глаза. Нахлынувшие воспоминания унесли его далеко из этого тихого рабочего кабинета.