Ничему не удивляясь, я присоединился.
Вид поверенного можно было при желании назвать усталым – истомлённость бессонной ночи в глазах и пальцах, – но и только. Его оптимизм, выдержка, ленца не оставляли места для страха, смущения, гнева.
– Вилли взялся за расследование, – сообщил я. – Будет… э… оперативно-розыскные мероприятия проводить. Осматривать и допрашивать.
– Что там ни толкуй, – тут же отозвался Добыча Петрович, – у Вилли хватит ума не таскать на допросы меня. – Тон его подразумевал, что у кого-то ума на это не хватило.
– Подумаешь! – сказал Молодой. – Всего-то пара вопросов… Разноглазый, а ты почему не сказал мне сразу?
– Сразу в нашей экспедиции никто ничего не говорит.
Поверенный закряхтел, отставил чашку и потянулся к колокольчику: увесистому, сверкающему. На зов явился один из клерков.
– Костенька, готов документ? Ага, ага. Задержись, будешь вторым свидетелем. Разноглазый, ну-ка. Вот здесь подпись, здесь и здесь. И я бы на твоём месте сперва ознакомился.
– Да ладно, – сказал Молодой.
Я вздохнул и начал знакомиться с нехилой пачкой бумаги. Две трети Жёвкиного наследства отходили ко мне без условий и обременений, последняя – буде не объявятся иные претенденты. Мне приветливо осклабились такие слова, как «делинквент» и «субституция».
– Как бы мне всё это конвертировать?
– Я бы не спешил, – сказал Молодой. – Фритор-говские боны – это сегодня хорошо, а завтра просто бумажка. Огороды и недвижимость – по-любому огороды и недвижимость.
– И как я буду управлять ими с Финбана?
– С Финбана, миленький, ты в ближайшее время вряд ли чем-нибудь сможешь управлять, – пробормотал Добыча Петрович.
– Да что там такое случились?
Поверенный развёл руками.
– Не знаю.
– Никто не знает, – сказал Молодой. – Сиди спокойно.
– Ты мне ещё эмигрировать предложи.
Ответное молчание показалось мне слишком согласным. Теперь между ними лежал их гешефт, сделка того рода, что бодрит: в меру пугающая и в меру отрадная. Я заметил, какие безразличные у них глаза, у обоих. Такими глазами хорошо смотреть на трупы и краплёные карты. Я снял очки.
– Наворотили дел, – брюзгливо и беззлобно сказал Добыча Петрович, на всякий случай отворачиваясь. – Принесли порядок. Покойники штабелями, облавы, взрыв котельной на очереди. История наша для них медленная; так подтолкнём, говорят, историю! Подтолкнули санки с горки.
– Нашёл виноватых.
– А кто ж, интересно, виноват, миленький? Вы его привели сюда из Джунглей… да и сейчас приманиваете.
– Значит, ничего такого раньше не было? – спросил Молодой.
– Ну, не знаю. История ведь как: сама одна и та же, а гардероб богатый. Чтоб такое именно в таком виде, может, и не было. Ну а в ином каком – отчего же, почему не быть. Поговори с Вилли, у него архив.