— Эмсбаден, — решил он. — Берензей вызывает у меня не самые добрые мысли.
— Почему же?
— Там кое-что произошло несколько лет назад. Не люблю об этом вспоминать.
Она ждала продолжения, но он оставил его при себе. Завел машину и выехал с парковки.
— Мой таинственный любовник, — сказала она.
Они побродили часок по дюнам и позже обычного пообедали в ресторане «Де Диркен» возле маяка в Эмсбадене. Шейки морских раков в укропном соусе, кофе и морковная запеканка. Говорили о Джесс, о троих детях Ульрики и их перспективах на будущее.
И наконец, об Эрихе.
— Я помню кое-что из сказанного тобой, — проговорила Ульрика. — Когда вы нашли женщину, убившую Карела.
Карел Иннингс был прежним мужем Ульрики, но не отцом ее детей. Они появились у нее в первом браке, с агентом по продаже недвижимости, который был хорошим и надежным отцом семейства, пока надо всем не взял верх врожденный алкоголизм.
— Мы ее так и не нашли, — уточнил Ван Вейтерен.
— Вы установили ее мотив, — сказала Ульрика. — В любом случае, ты утверждал, что, с ее точки зрения, убийство моего мужа представлялось… в каком-то смысле… правомерным. Помнишь?
— Конечно, — ответил Ван Вейтерен. — Хотя это справедливо только отчасти. С очень индивидуальной, ограниченной точки зрения. При такой формулировке получается слишком грубое обобщение.
— Разве так бывает не всегда?
— Что ты имеешь в виду?
— Разве убийца или вообще преступник не всегда считает свое преступление оправданным? Разве он не всегда рассуждает именно таким образом — по крайней мере, сам с собой?
— Старый вопрос. Но, в принципе, ты все поняла правильно. Убийца всегда вынашивает свои мотивы и, естественно, оправдывает их, другое дело — оправдывает ли их кто-то другой? За всем, что мы делаем, разумеется, кроются причины, но в наши дни догма о первородном грехе обычно членов коллегии присяжных не убеждает… они гораздо более толстокожи.
— Но ты в нее веришь?
Он немного подождал — посмотрел на море.
— Естественно, — ответил он. — Я не защищаю злодеяния, но, если ты не можешь понять природу преступления, тебе едва ли стоит работать в уголовной полиции. Существует черная логика, которую часто легче обнаружить, чем ту, что стоит за нашими обычными деяниями. Хаос, как известно, соседствует с Богом, но в аду чаще всего царит порядок…
Она усмехнулась и откусила от морковной запеканки:
— Продолжай.
— Раз уж ты так просишь, — сказал Ван Вейтерен. — Ну, эта злобная логика может посетить любого из нас, если мы загнаны в угол. Совсем не трудно понять, что исламский брат убивает свою сестру за то, что та бегала по дискотекам и хотела стать европейкой… совсем не трудно, если знать предысторию. В то же время само деяние столь отвратительно, что тебя тошнит, когда ты о нем думаешь, и тебе хочется схватить злодея и обрушить на него высотный дом… но это уже нечто иное. Совсем другое дело.