Время шло, и постепенно Анна почувствовала реакцию, которую в моменты крайнего нервного напряжения вызывало у нее любое усилие воли. Она зашла настолько далеко, насколько позволяло ей мужество, и все больше внутренне сжималась при мысли о возвращении мисс Пейнтер, поскольку, какие бы известия та ни принесла, придется принимать новое решение. Что она скажет Оуэну, если мисс Пейнтер действительно найдет его? Что сможет сказать и не проговориться о той вещи, ради скрытия которой отдала бы жизнь? «Отдала бы жизнь» — что за дурацкая фраза! Это дар, который она не отдаст злейшему врагу. Она не отдала бы и Софи Вайнер часы, которые проживала сейчас… Анна снова попыталась взглянуть серьезно и спокойно на картину, которую вызвал в ней образ девушки. У нее была мысль, что следует приучить себя смотреть на нее. Если жизнь такова, то чем быстрее привыкнешь к этой картине, тем, наверное, лучше?.. Но нет! Жизнь не такова. Ее авантюра кончилась страшной катастрофой. Несмотря на все искушение, она страшилась обобщать свой случай, подвергать сомнению идеалы, которыми жила, и искать недостойное утешение в принижении того, в чем отказала ей судьба. Любовь, о какой она мечтала, существует, и она будет продолжать верить в нее и лелеять мысль, что достойна такой любви. То, что случилось с ней, было нелепым, ничтожным и жалким; но сама она ни то, ни другое, ни третье и никогда, никогда не станет посмешищем, каким сделала ее судьба…
Она еще не могла думать о Дарроу взвешенно, но постоянно повторяла про себя: «Между прочим, и это тоже придет». Даже сейчас она была полна решимости не позволять своему страданию искажать образ Дарроу. Как только сможет, она постарается выбрать, чтобы вспоминать потом, какие-то его индивидуальные черты, которые нравились ей в нем до того, как полюбить его всего. Никакое «духовное упражнение»,[13] изобретенное наукой благочестия, не могло быть мучительней; но его жестокость привлекала ее. Она хотела изнурить себя новыми страданиями…
Звук ключа, поворачивавшегося в замке, заставил ее вздрогнуть. Она все еще являла собой средоточие страхов, ей казалось, что каждый миг несет угрозу.
Последовала недолгая пауза, затем в прихожей раздались голоса и мощная длань мисс Пейнтер толкнула дверь.
Анна встала, встречая ее:
— Нашла его?
— Я нашла Софи.
— А Оуэн?.. Она видела его? Он здесь?
— Она здесь, в прихожей. Хочет поговорить с тобой.
— Здесь… Сейчас? — И у Анны отнялся язык.
— Она приехала со мной, — продолжала мисс Пейнтер тоном беспристрастной рассказчицы. — Шофер такси был дерзок. Я записала его номер. — Она пошарила в набитом черном ридикюле.