Не – кто? Я не знала, как это назвать. Думать вдруг стало так сонно, стена стала такой удобной, и слабость понимания охватила меня всю. Я поскребла горло, нащупывая пуговицы.
А еще кто-то уже говорил мне эти слова. Кто-то другой.
– Ох ты ж боже мой, – вздохнула Джоан и расстегнула мне ворот блузки.
Ее лицо застыло, а потом расплылось в улыбке.
– Боже мой, – зачем-то повторила она, все еще улыбаясь, и встала.
– Куда ты?
– СБ забрала Элли. Надо изловить их до того, как они захотят тебя.
Джоан постучала в дверь рядом со мной, показала язык и скрылась на лестнице.
Я попыталась подняться, но не успела. Дверь распахнулась, и мне только и осталось, что смотреть снизу вверх, как в коридор выглядывает Анатоль.
– А… – сказал он, поднимая на лоб очки. – Витглиц? Вы?
Я сидела на полу, сминая полы пальто, сжимая кулаком расстегнутый ворот блузки.
– Доброе утро, – сказала я.
Мне было легко и немного совестно.
– Что вы… Давайте, вставайте, я вам помогу! В медчасть? Вызвать Мовчан?
Он помогал мне держаться на ногах, и это было тоже легко и тоже – совестно: я уже могла стоять сама.
– Если можно – чаю.
Когда он моргнул и несмело улыбнулся, я добавила:
– С сахаром.
* * *
– …Мы вчетвером там лежали в темноте, и знаете, было весело. Горный кемпинг, вокруг – никого, а я рассказываю страшные истории. Эжен потребовал, чтобы я потом ходил с ним в туалет. Девочки были против, но и сами боялись. А наутро я узнал, что Эжен все-таки переспал с Рин.
Анатоль потер подбородок и рассмеялся.
– Знаете, смешно так. Я заснул, и не помню, какую страшилку рассказал последней. Может, даже что-то про Ангела.
«Смешно», – соглашалась я. Чай был самый обыкновенный: из пакетика, квартира у Куарэ – в меру замусоренной, но здесь было хорошо. Он открыл окно, чтобы я не слышала запахов, дышал в сторону – по той же причине.
И Анатоль действительно хорошо рассказывал. Смешно.
Наши кресла стояли рядом, и мы смотрели, как за окном – огромным окном – облака превратились в бледную сеть, поймавшую небо. Солнце пока не попадалось: он прожигало невод насквозь и обрушивалось на предгорье.
Под ногами сейчас и мокро и противно, и можно даже напрячься и представить себе весну, – но это все там, внизу. А здесь есть чай и тишина.
– У вас какой урок?
– Э-э… Третий, кажется.
– Третий. Мы можем пойти вместе.
«Скажет о том, что подумают другие, – я обижусь», – загадала я.
Мне думалось легко, не хотелось умирать в боли и одиночестве, и я все еще не отмыла ладонь, в которой обуглилась трость. Я прятала руку от Анатоля.
– Можем, – согласился Куарэ, ставя чашку на подлокотник. – А можем и прогулять – тоже вместе.