Усталость и плохо скрываемое отчаяние в его голосе заставили Хантера не спешить: уже было поднявшись, он взглянул на адвоката и снова сел напротив Богушевича.
– Вы меня извините, конечно, господин… пан следователь… Раз уж я поневоле оказался ко всему причастен… Может, расскажете в двух словах, что происходит, ну, подробнее…
– Позвольте, я вам расскажу, пан Сташевский. Если интересно… Только не здесь, нам пора, мы и так задержали всех. – Адвокат непрозрачно намекал, что их ждут, его миссия окончена и они должны поскорее убираться отсюда.
Хантер был согласен с ним.
Только теперь пану Сташевскому уже ничего не угрожало. И он решил пока не спешить – ему надо было поговорить со следователем.
– Мы столько потратили тут времени, господин Тына, что несколько минут ничего не решат, – сказал Антон.
И по тому, как он взглянул на адвоката, тот понял – раз влез в это дело, то и выйдет из него тогда, когда получит «добро» от клиента. Пожав плечами, Тына взял чашку с предложенным кофе. Полицейский переводчик, в котором здесь больше не нуждались, просто покинул кабинет.
– Хватаемся за каждую ниточку, – вздохнул Богушевич, которого, похоже, не первая и не вторая неудача в этом деле уже невольно пробивали на откровенность. – Кстати, не хотел вам говорить, но пан Тына уже вот так вытащил одного из ваших предшественников.
– Что, не меня первого записали в маньяки?
Тына молча показал ему четыре пальца.
– Интересно, по какому принципу нас выбирают? То есть подозревают?
– На первого подозреваемого донесла жена… У каждого свое, пан Сташевский. Вы, между прочим, годились, как вы говорите, в маньяки почти по всем пунктам. Ушли с жертвой, труп найден не очень далеко от гостиницы…
– Но ведь я иностранец…
– Он убивает раз в неделю. Каждый раз – в другой день. Понедельник, через неделю – вторник и так далее, до субботы, вот как сейчас. То, что у вас заграничный паспорт, не мешает вам каждую неделю появляться в Варшаве. Это так, чисто теоретическое предположение. Кстати, вы свистеть умеете? – спросил он вдруг.
– Свистеть? – Хантер не смог скрыть искреннего удивления, услышав такой вопрос.
Богушевич уже и сам, похоже, был не рад, что у него это вырвалось.
– Ну, в общем… Обстоятельства таковы, что полиция старается максимально оградиться от прессы во всем, что касается именно этой серии убийств. – Он перевел взгляд на адвоката: – Пан Тына, я знаю вас как порядочного человека, умеющего держать язык за зубами. Раз ваше присутствие здесь необходимо и пан Сташевский имеет какое-то право получить информацию касательно нашего дела, вы тоже ее услышите. Потому надеюсь на вашу порядочность. В любом случае, – он грустно усмехнулся, – если завтра все появится в прессе или Интернете, я точно узнаю, кто виноват.