Лоскутное одеяло (Осипова) - страница 4

Бабушка однажды случайно уронила в щи проволочную мочалку, она почему-то осела на дно и замаскировалась в зарослях капусты. Так и сварились щи с мочалкой. Потом бабушка вытащила ее как ни в чем не бывало. Я со смехом рассказала об этом дедушке, думала, что он тоже повеселится. Мы с бабушкой с аппетитом съели щи, а дедушка очень сердился и есть не стал, а бабушка почему-то назвала меня «Иуда Искариот», но потом быстро простила. Она не умеет долго сердиться.

Бабушка считает, что микробы от грязи дохнут, и не очень-то обращает внимание на санитарно-гигиенические нормы. Она старается, конечно, но у нее не получается, просто не дано. После бабушки остается творческий беспорядок.

Дедушка, наоборот, невероятный аккуратист. Он всегда сам гладит себе одежду, наводя на брюках острую стрелку, чистит до зеркального блеска сапоги. В сарае у него — идеальный порядок, все инструменты на своих местах, все гвоздики в коробочках и подписаны. Порядок — это единственное, что иногда заставляет дедушку немножко пикироваться с бабушкой. Еще он ее ревнует к Вячеславу Тихонову. Бабушка очень любит Штирлица, вырезала из «Советского экрана» его фотографию, повесила над своей кроватью. Дедушка беззлобно подтрунивает над ней:

— Мань, а ты напиши ему письмо, пригласи к нам в гости, пирогов напеки. А что просто так молиться на портрет, как на икону. А я на время вашей свиданки уйду на рыбалку, вам мешать не буду.

Бабушка делает вид, что сердится, и машет на него рукой.

Вообще-то бабушка молится не Вячеславу Тихонову, а Николаю-угоднику, Иисусу Христу и Казанской Божьей Матери. Три иконы в уголочке покрыты металлическими окладами, и я все норовлю их снять и заглянуть под оклад. Бабушка каждый вечер долго молится. Она шепчет какие-то непонятные слова, крестится и кланяется.

Я — атеистка, пионерка и смеюсь над бабушкой. Недавно в школьной библиотеке взяла книгу Лео Таксиля «Занимательная Библия», где разоблачаются все суеверия. Она молится, а я нарочно громко зачитываю куски из этой книги, стараясь найти что-нибудь как можно более разоблачительное. Я издеваюсь над бабушкой:

— Ну, расскажи, расскажи, где твой Боженька, на каком облачке качается, свесив ножки? А Юрий Гагарин его не видел, и другие космонавты тоже! А ангелы босые ходят или в босоножках? А может еще, в валенках? Нет никакого твоего Бога! Все это глупые выдумки, чтобы держать народы в подчинении!

Бабушка смотрит на меня с жалостью и не спорит. Она молчит, вздыхает и потом ласково говорит, но с укоризной:

— Э-э… Попомнишь еще меня, Анечка… Не богохульствуй, доченька, не ведаешь, что творишь… И Бог есть, и ангелы небесные, и если тебе трудно будет, то можно обращаться к их помощи…