Она поплевала на гребень и принялась начесывать волосы.
- Ну вот так, спасибо! – взяла из рук Мухина зеркало, отложила его и расческу в сторону, и протянула ему ладошку. – Познакомимся?
- Мухин. Ося.
- Галя… А вас как… Вася? Ой, я не расслышала.
- О-ся… В общем, Оскар, - передернул плечами Мухин. – Такое имя…
С девчонкой было хорошо. Она разговаривала весело, удивляла Мухина простодушием. Чистое скуластенькое ее лицо все время вспыхивало улыбкой.
- Вы всегда здесь живете? – спросил он.
- Раньше жила, а теперь я в городе, в общежитии, - она широко заулыбалась. – Я в техникуме учусь.
- В каком?
- В строительном. Сейчас я на практике.
- Где, на стройке? – не сразу сообразил он.
- Прям, на стройке! Тут наш лагерь недалёко, в лесу. Мож, видали?
- А, видел, знаю, - соврал Мухин. Лагеря он не видел.
- Ну и вот. У нас танцы там каждый вечер, дачники приходят. А вы чего не приходите? – она глянула ему в лицо и расширила глаза.
Он усмехнулся:
- А вы откуда знаете, что не прихожу?
- Чего-то я вас не помню.
- А вы всех помните? У вас, наверно, феноменальная память.
- Всех не всех, а вас бы запомнила.
- Э-э… - он пригладил пятерней челку. – Правда?
- Ага. У вас запоминающаяся внешность. А вы женаты?
Мухин поперхнулся от неожиданности.
- И да, и нет…
«Ну и простота святая» - подумал он. – А почему «и да, и нет»? А ладно, пусть поломает голову», Он и сам не знал, почему так ответил. «Ну и девчонка! Ну, дает!» Он хотел было презрительно фыркнуть в душе, но, сам того не замечая, с интересом слушал самоуверенные реплики этой простушки, и уже сам ждал их, втянулся в игру. Девчонка не умолкала. Ясная, крепкая, вся на виду. Все это было так непривычно.
- Эх, - она откинулась и потянулась. – Знаете, о чем я думала сейчас?
- Откуда же я могу знать?
- О наших ребятах.
- О студентах?
- Ага! Вот практика была у нас зимой. На стройке. Ой, вот смех-то был! У нас в бригаде шесть девчонок, из стройтеха нашего, - затарахтела Галя. – Значит, практика, зимние каникулы. Вот прораб и говорит нам: «Белите, ребята, стены», - она опять расширила глаза и приблизила лицо к Мухину. «Странная манера кокетничать», подумал он. – А в январе белить, это, значит, мартышкин труд. Стены не просохнут и вся побелка отвалится. Мы и говорим: «не будем, говорим, белить, не просохнут стены-то!» А он: «белите». А мы: «не будем». А он: «мажьте, а то практику не зачту!» А мы, - она еще больше удивленно округлила глаза, - а мы: «ну и черт с тобой, не зачитывай!!!» Это по-тихому, конечно, а вслух: «ладно, говорим, побелим, сам ответишь». И побелили.