- Ну, еще бы! – кивнул Мухин. – Раз начальство велит. Ты бы посмотрела, как в армии.
- Ты понимаешь, Оскар! Вот, говорим, побелка отвалится, сам ответишь. А так и вышло. Она отвалилась. Прораб говорит: «белите снова!» Мы белим, а она обратно отваливается.
- Глупо! – Мухин захохотал. – Цирк у вас, что ли?
- Чего глупо! Не глупо, а здорово! – Галины глаза стали совсем круглые, как яйцо, от восторженного испуга. Вообще, показалось Мухину, ее глаза обладали способностью расширяться до бесконечности, по нарастающей: «сильно», «очень сильно», «еще сильнее», «сверхсильно», «сильно до невероятия», «сильнее быть не может», и все-таки после этого: «еще сильней».
- Белим, отваливается. Белим – отваливается, - повторила она.
- Ну, а что дальше? – спросил он. Не терпелось узнать, чем же все это закончилось.
- А вот, значит, так все и белили, а она так все и отваливалась. Покуда практика не кончилась… Ух и весело было!
Она обхватила руками колени.
- Ну, и ответил прораб? – спросил он.
- Не-а. А чего ему будет-то? Поставил нам – зачеты, кому надо – пол-литра, и порядок. А еще мы батареи ставили, - продолжала Галя. – Где ставили? – она опять округлила глаза и вытянула губы трубочкой. – В жилом доме… Вернее, ставят мужики да наши парни из техникума. А мы, девчонки, только сидим себе на подоконнике да песни поем. А работяги тяпнули раз, тяпнули два, да еще жильцы-то им в каждой квартире подносят…
«Зачем?» - хотел спросить Мухин, но Галя опередила:
- Это чтобы в комнате побольше секций ставили, чтоб теплее было. Ну вот и накачались. Все у них из рук валится. Стали батареи варить, а у них ка-ак сварка из рук вырвется, ка-ак полыхнет огонь во все стороны, прям гиперболоид инженера Гарина, все жильцы как побегут, паркет сожгли, кресло, обои – в дым, был сервант заграничный, в дым закоптили… Жуть! Вот была потеха!
- Ух ты!
- Ну а потом уж мы, девчонки, после них батареи мигом поставили. – Она послюнила палец и пригладила волосы на висках. – Во как. Не то что ваш брат.
-Да ну? – сказал Мухин. Мужская честь его была задета. «Однако, рабочая гордость у нее. Мастера, парни – все дураки. А вот девчонки все могут».
- Ага, - Галя поджала ноги и подбородком оперлась о колени. Кожа на коленных чашках натянулась, розово заблестела, коленки стали сильными, квадратными, как лбы собак-боксеров. И вся она, видел Мухин, была не гибкая, но сильная, ладная какой-то приятной ладностью, как крепко сработанная из свежей сосны табуретка.
Когда она вот так сидела, с ногами, на ступеньке, изгибы ее спины и ног еще больше показывали, какое это крепко сработанное тело. Хотелось глядеть на него, на Галины бедра и ноги, но он стеснялся смотреть, отводил глаза.