Проходит немного времени, и, как тогда, под Сталинградом, он собирает новые силы и опять бросается в атаку, в «неожиданность души».
Если можно было бы изобразить его поиски-блуждания, ту отрешенность от всего, что вокруг, то отупение отчаяния, застои и новую мобилизацию сил, когда изменял акцент и снова низвергался в пучину неудачи. Если бы можно было изобразить все это кривой, она бы изобиловала взлетами и спадами.
Дора поражалась его упорству, утром обнаруживая на столе десятки листков, испещренных иероглифами, непонятными ей.
Работа в школе и служба в армии научили Максима, ценить время, приучили к порядку и внутренней собранности.
Он выкраивал часы и для того, чтобы погулять с дочкой, пойти с ней в цирк. Старался помочь Доре: таскал с рынка авоськи, делал посильный ремонт в квартире, заготовлял на зиму уголь и дрова. Не избегал и общественных поручений: выступал на заводах, вел студенческий кружок. Но все это не заслоняло главного — поиска. Максим считал, что если природа дала ему «энное количество серого мозгового вещества», то его нельзя растрачивать на пустяки.
С некоторых пор его врагом номер один стало радио. Дора очень любила легкую музыку, готова была слушать ее весь день. Максим ничего не имел против такой, особенно под сурдинку, музыки. Но когда она мешала ему сосредоточиться, бита по нервам, он уходил к кухонному столу или переносил главный поиск на время ночное. Максим понимал, что Доре нелегко выдержать его таким, каков он есть, однако переделать себя не мог, как не мог превратиться в «доставалу».
Недавно он встретил на улице приятеля студенческих лет Валентина Грилова. Тот, заметив его, вышел из кремовой «Победы» с кокетливыми зелеными шторками на заднем стекле.
Лицо Грилова самодовольно лоснилось.
— Ну как, старик, живешь? — спросил он, мимолетно обняв Максима, и не удержался от пошлости: — Регулярно?
Оказывается, Валька теперь директор какого-то, как он сказал, «жизненно необходимого комбината», обладает большой квартирой в центре города, «так сказать, на пупке Ростова».
— Знаешь, новый дом возле университета… Заходи, желанным гостем будешь.
Грилов критически оглядел Васильцова:
— Имей в виду, у меня практически неисчерпаемые возможности… Если что понадобится…
Он назвал номер своего телефона.
— Спасибо, но, думаю, не понадобится…
— Ну, гляди, — несколько задетый торопливостью отказа, произнес Грилов, — Ты чем занимаешься?
— Пытаюсь добиться взаимности у госпожи Математики.
— Добьешься, — уверил Валька, — ты добьешься!
— Не скажи…
— А помнишь вечер в Казахстане перед твоей отправкой на фронт?