– Ее держит в плену кастовая гордыня, она никогда не сможет этого понять. И вы это прекрасно знаете. Там, где только возникнет опасность, грозящая Мазарини, будет моя дочь. И если Париж ощетинится баррикадами, то не сомневайтесь, она будет там среди самых рьяных.
– Но она беременна, – напомнила Изабель, удивившись сама себе: она не понимала, с чего вдруг взялась защищать своего врага.
– Да, от человека, чья мрачная страсть ее завораживает и в котором она узнает себя. Не буду скрывать, моя дочь иногда меня пугает.
Де Конде недолго прожили в Шантийи. Вестовые скакали туда и обратно, привозя каждый день столичные новости. Трудно сказать, были ли они утешительными: Бруссель и Бланмениль пробыли в замке Сен-Жермен, а вовсе не в Бастилии, как утверждали слухи, всего-навсего два дня, и Париж утихомирился. Баррикады исчезли, но не исчезли дурные слухи, которые ходили насчет Мазарини. На этот раз они не обошли и королеву. Каждую ночь невидимая рука развешивала оскорбительные для королевы афишки, которые смешивали ее с грязью.
Прошло несколько дней, и кардинал отправил короля и его младшего брата в замок Рюэй, а затем и сам вместе с королевой под покровом ночи отправился туда. Парламент немедленно послал туда депутатов с требованием привезти короля в Париж, на что Анна Австрийская с великолепным самообладанием ответила, что ее сын точно так же, как и любой из его подданных, имеет право перемещаться и провести остаток лета на свежем воздухе за городом.
Объяснение звучало тем правдоподобнее, что для пребывания короля был избран Рюэй. Там любил уединяться Ришелье и превратил свое поместье в чудеснейшее место. Там были оранжереи, птичник, зал для игры в мяч, а главное, великолепный парк, который кардинал засадил удивительными деревьями – каштанами, впервые завезенными во Францию через Венецию. Парк украшали гроты, водяные каскады, фонтаны со статуями нимф и фонтаны без статуй, там были дивные цветы, фрукты и к тому же еще и двигающиеся фигуры, приводившие детей в несказанный восторг. Не так давно Людовик XIII останавливался здесь после охоты и лакомился тортом со сливами. Злые языки утверждали, что в подземелье таятся каменные мешки, но только потому, что людям трудно себе представить, что Ришелье, с его железным характером, мог любить незатейливые развлечения. Рюэй принадлежал герцогине Эгийонской, племяннице Ришелье, но она с удовольствием предоставляла его королевским детям[24], к их великой радости.
В этот замок, минуя по-прежнему неспокойный Париж, и прибыл к королевскому двору принц де Конде. Ему были оказаны неслыханные почести. Маленький король поцеловал его и поручил ему свое королевство, Мазарини принял его, так сказать, к себе на службу, а королева со слезами на глазах назвала его своим третьим сыном. Весьма довольный ролью спасителя, которую ему преподнесли буквально на блюдце, де Конде справился с волнениями с тем большей легкостью, что Парламент уже получил почти все, чего добивался. К тому же в Вестфалии были только что подписаны очень важные договоры, которые почти на два столетия, вплоть до 1870 года, избавят Европу от угрозы стать единым централизованным государством, принадлежащим Габсбургам.