– Идти молча до последней возможности. А там – крик во все горло!! Любой ценой пробиться до шатров и рубить, рубить, рубить!!! И помните – обратной дороги нам уже нет! Всем, кто уцелеет, путь один – вниз по Танаису! Там наши братья нас ждут для новых сеч. Отворяй ворота!
Туман хорошо укрывает, но и прекрасно проводит любой звук! Едва копыта воронежских лошадей начали выбивать предсмертный гимн, дозоры услышали их. По округе полетели тревожные крики, зовущие очнуться ото сна. Тысяча ответила громогласным: «Ро-о-о-о-о-с-с-с!!!» и перевела коней в карьер. Степь застонала от тяжести плоти, оружия и доспехов.
Из ниоткуда появились крупы коней и удирающие всадники. Запели тетивы, засвистели стрелы. Первые убитые пали на жухлую траву. Затем так же внезапно зачернели ряды идущей навстречу конницы и зазвенела сталь!!
Бобрец рубился, закусив губу. Он то разил, то отбивал удар, то криком гнал вперед и вперед тех, кого видел или слышал. Какой-то гот сумел ощутимо кольнуть князя сквозь кольчугу, но и сам поплатился за это отрубленной рукой. Удар русов завяз в массе превосходящих сил готов, боевой клич перешел в ругань, хрипы и предсмертные стоны. В кликах все новых и новых десятков и сотен проснувшихся и вступавших в сечу слышалось торжество победы. Как вдруг…
– Ро-о-о-о-ос!!! – донеслось слабое, но такое радостное для уха князя со стороны недалекого Танаиса. Это пошли в напуск конные Саха.
Казалось бы, тысяча против сорока – несоизмеримые величины. Но бой – это не только цифры! Это еще и психика, и нервы, и, простите, стадное чувство! Все это, помноженное на эффект неожиданности и темноты, сыграло свою роль. Лагерь готов дрогнул, первыми не выдержали те самые мордва, меря и прочие, что были силой встроены в ряды готов. Они поскакали и побежали прочь панической лавиной, сминая на своем пути еще державших строй. Германарех потерял нити управления, его телохранители сгрудились толпой вокруг шатров, растерянно ожидая дальнейших приказаний. Воронежцы воспрянули духом, услышав громовой глас своего князя: «Бей их!!!» Последний, к сожалению, в очередной его земной жизни!
Ведомые ярлом Бикки норманны железным всесокрушающим клином прорезали ряды русов, выводя из сумятицы столетнего конунга. На Бобреца наскочили сразу двое разъяренных берсерков. Он успел отбить щитом секиру одного из них, но вторая, сминая круглый шлем, повергла князя в вечный сон…
Сах прорвался до шатров, повалил их на землю. С ним соединились те немногие, что вышли утром из града на Танаисе и остались живы в этой бойне. Они сумели приторочить к седлу тело Бобреца. Тысячный поспешил, пользуясь сумятицей, повернуть своих воев вспять. К Верену уже в полдень вернулось менее восьмисот покрытых своей и чужой кровью ратников.