Император побледнел от почти ничем не прикрытой насмешки, и опять промолчал. Говорить пока не о чем - Франция раздавлена и унижена, и видимость равенства в вынужденном союзе давно никого не обманывает. Даже англичане в своих газетах пишут о русском нашествии и почти не упоминают французские войска. Все понимают, кто на самом деле дёргает за ниточки, привязанные к кукле, именуемой императором Наполеоном Бонапартом. И в тех же газетах делают столь прозрачные намёки...
- Я сам поведу армию в бой, месье генерал-майор! Хотя бы гвардию!
- Исключено, Ваше Величество. Государь Павел Петрович не представляет будущего Французской Империи без лучшего в её истории правителя, и любая угроза вашей жизни ставит под сомнение само существование Франции как государства. Империя - это вы, Ваше Величество!
- Тем не менее, я настаиваю! - император вышел из себя настолько, что ударил кулаком по столу. - Это моя армия!
- Никто не спорит, - кивнул Тучков, отодвигая подальше чернильницу. - Да вы присядьте, Ваше Величество, и постарайтесь посмотреть на проблему с другой стороны.
- У меня нет проблем, господин генерал-майор! - Наполеон дрожащей от гнева и возмущения рукой налил вина из стеклянного графина и выпил. - Да, никаких! Кроме вас!
Командир красногвардейской дивизии с досадой поморщился. Истерика Бонапарта не только противоречила полученным инструкциям, но и вредила далеко идущим планам Александра Христофоровича Бенкендорфа. И если бы его одного! Сам Тучков прекрасно понимал, что французский император по сути своей является символом и знаменем армии, и без него та превратится в неорганизованную массу, способную лишь на пошлые грабежи. Да и то ровно до тех пор, пока опомнившиеся англичане не наведут порядок.
- Ваше, Величество, я непременно доложу в Санкт-Петербург о ваших пожеланиях, и ответ придёт никак не позже двух недель. Нужно только подождать, и всё образуется.
- Да идите вы к чёрту со своим Петербургом, господин генерал-майор! - император со злостью швырнул пустой стакан на пол и ушёл сам, на прощание громко хлопнув дверью.
- Не начудил бы чего проклятый корсиканец, - заметил капитан Воробьицкий.
- Пустое, - отмахнулся Тучков. - Сейчас любое его действие играет нам на руку.
Жак Лепаж с удобствами расположился на кухне, отданной под караульное помещение. Казаки и калмыки лейб-конвоя ещё не прибыли, и он никому не собирался уступать занятые позиции. Во-первых, здесь огромная плита, дающая совсем нелишнее в дурном английском климате тепло, а во-вторых - именно тут будут готовить обед самому императору, и наверняка охраняющему Его Величество взводу что-нибудь перепадёт. А командиру - в особенности.