Старбак, не мигая, смотрел на полковника. Для розыгрыша, пусть и неудачного, тот был слишком серьёзен.
— Попрощаться, сэр?
— Это не твоя драка, Нат. И Виргиния — не твоя родина.
— Сэр…
— Езжай домой.
Тон у Фальконера был дружелюбный, даже ласковый, и Натаниэлю почему-то подумалось, что вот так же ласково полковник будет разговаривать с лабрадором Джошуа, прежде чем пулей в голову избавит его от мучений.
— У меня нет дома.
Старбаку хотелось, чтобы слова прозвучали решительно, однако губы предательски задрожали, и вышло жалобно.
— Есть, Нат. Я написал твоему отцу шесть недель назад, и он оказался достаточно любезен ответить мне. Его послание доставили на прошлой неделе. Вот оно.
Из кармана полковник извлёк сложенный лист бумаги и протянул Старбаку. Юноша не шелохнулся.
— Возьми, Нат, — тихо сказал Адам.
— Ты знал? — сверкнул глазами на него Старбак, больше всего на свете страшась услышать от друга утвердительный ответ.
— Я поставил его в известность только сегодня утром. — вмешался полковник, — Это моя затея. Адам ни при чём.
— Сэр, вы не понимаете…
— Понимаю, Нат. Всё понимаю. — благожелательно прервал его полковник, — Ты — порывистый молодой человек, и ничего в этом дурного нет. Я тоже был таким в твои годы, и не могу позволить, чтобы юношеская горячность погубила тебя. Человек не должен, поддавшись минутному порыву, ввязываться в войну против родины.
Полковник вложил письмо в ладонь Старбака:
— В армии Макдауэлла служит твой брат Джеймс. Он оформил тебе пропуск, с которым ты беспрепятственно минуешь посты северян. За линией фронта разыщешь брата. Саблю и пистолет тебе, увы, придётся вернуть нам. Покахонтас оставь себе. И седло, Нат! Дорогое седло, между прочим!
Если фраза о цене седла должна была развеселить Старбака, то, надо признать, цели она не достигла.
— Сэр… — начал юноша, но горло перехватило, и на глаза навернулись слёзы.
Устыдившись их, он часто заморгал, но тёплая капля побежала по правой щеке:
— Сэр! Я хочу с вами, с Легионом…
Фальконер снисходительно закивал:
— Очень любезно с твоей стороны, Нат. Очень любезно, правда. Но это не твоя драка.
— Север может думать иначе, — с вызовом буркнул Старбак.
— Может, Нат. В таком случае мы будем молить Бога хранить тебя во имя нашей дружбы. Так, Адам?
— Так, отец, — подтвердил Адам.
Старбака душила обида. Не из-за того, что его попросили из Легиона. Из-за того, что полковник видит в нём сопляка, не бойца.
— Сэр, солдатское ремесло — это моё, я чувствую. Я пригожусь вам. Вы не пожалеете о своём гостеприимстве…
— Я и сейчас не жалею о нём, Нат. Не обманывай себя, ты — не солдат. Ты — студент — богослов, слегка сбившийся с пути. Но у тебя есть семья, есть друзья, которые не дадут тебе пропасть по милости какой-то потаскушки. Смирись, езжай в Бостон, где тебя ожидает отцовское прощение и блестящее будущее. Твой родитель пишет, что, хоть духовная карьера тебе не судилась, у него большие планы на тебя.