— Слазь с лошади. — бросил Труслоу Старбаку.
— Не хотелось бы стеснять вас, мистер Труслоу. Позвольте передать письмо от мистера Фальконера. — Натаниэль полез во внутренней карман сюртука.
— Я сказал, слазь с чёртовой лошади! — рявкнул Труслоу с такой яростью, что псина, скуля, забилась под гнилое крыльцо.
— У меня есть работа для тебя, парень.
— Работа? — тупо повторил Старбак, гадая, что бы это значило.
Крепыш подобрал поводья и привязал лошадь к коновязи.
— Я ждал Ропера, — туманно пояснил он, — но пока его нет, ты подменишь. Давай вниз, парень.
Он ткнул пальцем на глубокую, метра два с половиной, яму за кучей сломанных телег. Над провалом на козлах покоилось толстенное бревно с торчащей из него длинной двуручной пилой.
— Прыгай, сосунок. Будешь нижним.
— Мистер Труслоу! — робко воззвал к нему Старбак.
— Прыгай!
Повинуясь командным ноткам в рёве Труслоу, ноги Натаниэля помимо воли понесли было его к яме, но он опомнился:
— Не буду!
Труслоу расплылся в недоброй улыбке:
— Пушка у тебя есть. Хочешь упрямиться, доставай её и упрямься.
— Моя задача — передать вам письмо… — полез в карман юноша.
— Парень, у тебя пушка, из которой бизона можно завалить. Или доставай её, или займись делом!
— Позвольте, я прочитаю вам письмо…
— Дерись или работай! У меня нет времени слушать чушь.
Драться? Натаниэль вздохнул и соскочил вниз, в мягкий ковёр из комьев грязи, древесной пыли и опилок.
— Скидывай сюртук и берись за пилу.
— Мистер Труслоу! — предпринял Старбак последнюю попытку образумить южанина, — Может, вам прочитать послание?
— Слушай, дружок, твоё послание — слова, и живота они не наполнят, хоть зачитайся! Твой обожаемый полковник просит меня об одолжении, так что тебе придётся заработать мой ответ. Пусть сам Фальконер явится, я всё равно загоню его нижним на пилу! Ты понял? Кончай хныкать, скидывай одежонку и берись за пилу!
И Старбак кончил хныкать, скинул сюртук и взялся за ручку пилы.
Над головой юноши будто засел зловредный чертёнок, задавшийся целью осложнить тому и без того нелёгкую работу. Пила с тонким треньканьем прорезала толстый ствол, обдавая Старбака ливнем опилок и пыли, запорашивавших глаза, забивавших рот и ноздри. Когда же северянин бросал ручку инструмента, чтобы обтереть лицо, сверху орал Труслоу:
— В чём дело? Скис?
Судя по толщине, сосна, которую они пилили, была гораздо старше Соединённых Штатов. Труслоу, кряхтя, пояснил Старбаку, что доски из неё пойдут на пол склада в Ханкис-Форде.
— Этого бревна и ещё двух-трёх хватит с избытком.
Крепыш снизошёл до разъяснений на половине первого реза. К этому моменту ладони Старбака горели огнём, а мышцы болели.