Эван посмотрел на город, охранявший испанские сокровища. Послеполуденное солнце окрасило его во все оттенки розового и золотого. Несколько немощеных улиц спускались к бухте, в которой на якоре стояло множество больших кораблей и суденышек поменьше. В городе было что-то около двух сотен строений и жилых домов побеленные известью деревянные домики с крытыми пальмовыми листьями крышами, приземистая церковь с квадратной башней и целая россыпь складов, столпившихся возле доков. По главной площади двигались пешие и конные люди, там же можно было заметить задрапированные кареты и туземцев с большими корзинами на головах. С одной стороны вход в город с моря охранял легко вооруженный гарнизон, с другой путь пиратам и кимарунам преграждал земляной вал.
— Господь всемогущий, — только и смог произнести Эван.
— Ты недоволен? — удивилась Касильда, отбросив с лица локон черного шелка волос. Порыв ветра подхватил его и разметал пряди. — Но ведь ты этого хотел — найти белый город?
— Да, конечно. Я просто не ожидал, что он окажется таким большим, почти как Плимут.
— Пли-мут? — сморщив губы, Касильда попыталась повторить незнакомое слово.
— Это порт в Англии. Номбре-де-Диос такой же большой. Чтобы взять его, нам понадобится больше людей, оружия и кораблей, чем я думал.
— Ты что-нибудь придумаешь, Эван.
Тот удивленно посмотрел на нее, услышав свое имя. За время двухдневного перехода от кимарунского поселения до места назначения между ними возникла некоторая привязанность. В пути Касильда, казалось, не знала усталости. Она учила его собирать в джунглях съедобные фрукты, орехи, клубни, ориентироваться по солнцу, чтобы не сбиться с дороги, но до сих пор ни разу не назвала его по имени. С того момента, как Касильда увидела его шрамы, сердце ее дрогнуло. Она отклонила все возражения своего племени относительно похода в Номбре-де-Диос и решила сама сопровождать Эвана в белый город, так как хорошо знала дорогу и расположение улиц и домов. Эван изучающе смотрел на нее. Взгляд его буквально впитывал в себя разметавшиеся от ветра волосы, большие своеобразные глаза, коричневое дивное лицо. Африканские черты, смешавшись с признаками местной расы, создали образец уникальной, неповторимой красоты. Она обладала необыкновенной притягательностью, подобно драгоценному камню, ограненному рукой мастера. Камень этот сверкал всеми цветами радуги при малейшем движении.
— Почему ты так смотришь на меня, Эван? — спросила она.
— Извини, — он опустил глаза, уставившись на носки сапог. — На моей родине мужчина получает пощечину, если подобным образом смотрит на женщину.