Одиночество скрестила руки.
– Сам подумай. Даже полоумный император остается императором.
А люди ему подчинялись. По крайней мере, одной из версий. Но если им придется выбирать между тремя станами, то в стране начнется хаос, которому не будет конца.
Мир, доселе шатавшийся, начал рушиться. Я чувствовал приближение ужасных событий. Когда нас накроет волной, она снесет все, и строить под ударом плотину может только глупец.
– Это не мое дело, – сказал я и встал поспешнее, чем хотел.
Картинка дрогнула, но сразу выровнялась. Моя забота – Келлз, сестра и собственно я, а не судьба империи.
– Я член Круга, и не мне противостоять императору, не говоря о херне со спасением империи. Пусть устаканивается сама.
– Ой ли? – лукаво поинтересовалась Одиночество. Она уже села и устроилась поудобнее. – Я так не думаю. Ты спрятал дневник не только потому, что боишься за свою шкуру, Дрот. Думай ты о себе, давно отдал бы его Келлзу, Никко, Тени, а то и мне. Это было бы просто, особенно для тебя. Но ты этого не сделал.
– Никто не застрахован от ошибок, – ответил я.
– Да, но ты-то не ошибся. И знаешь почему? Потому что в глубине души хочешь быть игроком. Ты знал, что дневник важен, а потому будешь важен и ты. И знаешь, Дрот, у тебя получилось. Ты в игре, и неважно, нравятся ли тебе финальные ставки. А я пригласила тебя, чтобы сказать, что теперь уже поздно умывать руки и удаляться.
– Смотри, как это делается.
Я пошел к двери, готовый к тому, что Одиночество кликнет Железо. Но та лишь вздохнула.
Потом произнесла то самое слово:
– Лицемер.
Я остановился, хотя и не обернулся.
– Что?
– Я наслышана о тебе, Дрот, – проговорила Одиночество. – Тебя описывают по-разному: крутой, опасный, упорный, умный. Слыхала и другое, не столь приятное. Но прозвучало слово, которого я почти никогда не слышу в разговорах о Кентах.
– Только от «честного» воздержись, – отозвался я. – На это даже я не куплюсь.
– Не честный, – возразила она со смешком. – Но близко к тому. Тебя называют человеком чести.
Теперь я повернулся.
Одиночество нацепила свою лучезарную улыбку.
– Представь, что так называют нас, «помойных крыс». Я слышала такие отзывы о ноблях, воинах, священниках – даже о купцах, помоги мне Ангелы, но очень редко – о Темняках, и никогда – о Носе.
Она поднялась. Я смотрел, как она шла ко мне и мягко давила мраморные осколки.
– Когда человеком чести всерьез называют такого, как ты, – тихо проговорила она, – я гадаю, правда ли это, или человек надышался дыма? Знаком ли ты с честью, Дрот? Предан ли ты не только боссу и друзьям, но и Кругу? Потому что о нем и речь. Если хочешь остаться в живых, держать дневник козырем в рукаве и заслужить наше серьезное отношение, то тебе придется понять, что дело выше твоих интересов. На кону стоит судьба всех Кентов – выживут ли они, угодят под хомут или будут истреблены властями. Ты не знаешь всей картины – она больше, чем одна организация. Мне кажется, что, не будь тебе это важно, тебя бы здесь не было. Думай ты только о себе, ты бы давно загнал или обменял дневник.