– А я и не говорю, что достаточно, – возразил Келлз. – Я сказал, что это чего-то стоит. Такова расплата за упорство. Чем раньше ты это поймешь, тем лучше для тебя и людей, которых ты будешь использовать. А ты будешь, поверь мне. У тебя не останется выбора.
– А ты? – спросил я. – Ты подписался на что-нибудь?
– Ты об Одиночестве и ее игре против императора? – Келлз снова оглядел улицу.
Я удивился его осведомленности, но не сильно. В конце концов, это же Келлз.
– Не знаю, – молвил он наконец. – Я был готов работать на Тень, но это было совсем другое дело и означало лечь под Серого Принца. А тут… – Он махнул рукой. – Здесь все серьезнее. Не знаю.
Келлз глянул на меня, и я откусил от булки.
– Сам-то уже набираешь людей? – спросил он вдруг.
Я чуть не поперхнулся.
– Я?
– Дрот, ты крутой игрок. Улицы гудят.
– Обо мне? – повторил я, глотая.
С тех пор как я избавился от дневника, мне приходилось думать только о выживании, и я считал этот поступок последним.
– Если ты не заметил, я сам по себе и у меня нет ни союзников, ни организации, ни сил. Куда мне еще людей набирать?
– Ты нагрел двух Принцев, столько же Тузов, разрулил клановую войну и умыл имперцев, – напомнил Келлз. – В Круге не всем это нравится, но все тебя уважают, тем более нынче. Ты добился невозможного. Это идет в серьезный зачет.
Я пялился на Келлза. Неужели люди считали, что у меня был какой-то план и я изначально знал, как все обернется? Я посмотрел на крошки и покачал головой.
– Да помогут мне Ангелы, – пробормотал я.
– Ответь мне, пожалуйста, на один вопрос, – сказал Келлз.
Я поднял взгляд и наткнулся на улыбку.
– О чем?
– Каковы ощущения? – спросил он.
– Какие ощущения?
– Переиграть Принцев, империю, лавировать между Никко и мной; поступать правильно – хотя бы со своей точки зрения. Что при этом чувствуешь?
Я посмотрел ему в глаза и увидел тоску, жадное желание узнать, каково это – замахнуться на невозможное, выбрать сторону, сделать что-нибудь доброе или злое, но ради цели. И я впервые задался вопросом, не знакома ли эта жажда многим прочим Кентам и людям вообще.
– Мне было хорошо, – ответил я. – И плохо. И тяжко, и страшно до чертиков. И мне до сих пор непонятно, стоила ли игра свеч.
Келлз коротко кивнул.
– Вполне откровенно, – сказал он.
Затем оттолкнул кресло и опустился на колено по другую сторону стола. Прежде чем я успел что-то сделать, он потянулся и схватил мою кисть обеими руками.
– В таком случае, ты мой Принц, если примешь меня.
Я отскочил так резко, что чуть не перевернул стол.
– Что? – выдавил я.
– Прости, – рассмеялся Келлз. Он жестом пригласил меня сесть и сел сам. – Я не удержался. Но согласись, что это не лишено смысла.