– Ты хотя бы контракт брачный подписал?
– Нет.
– Идиот, – буркнула Грета и ушла, хлопнув дверью. Шум дождя заглушил и этот звук, и шаги за спиной, и только когда холодные руки в перчатках из искусственного шелка легли на шею, Мефодий вздрогнул.
– Это я, – Леночка улыбалась. – Или уже не рад?
– Рад.
– Не врешь, – с облегченным вздохом сказала она. – А я испугалась.
– Чего?
– Ее. Жены твоего брата. Она так смотрит, будто… не знаю, ненавидит меня? За что? Или думает, что я из расчета вышла… и, наверное, все твои родственники так думают. Мои тоже. Мама злилась, пыталась отговорить… с богатым жизни не будет.
– А ты не послушала?
– Не послушала, – Леночка обняла его и прижалась к плечу. – Мне без тебя жизни не будет. Не слушай никого. И я не стану.
Два года… много ли?
Медовый месяц. И яркая красота тропических островов. Песчаные пляжи. Пальмы. Отдых в гамаке и вылазки на местный рынок. Сувениров полный чемодан, потому как нельзя обидеть родичей.
Мама говорила Леночке, что, выйдя замуж за такого, как Мефодий, она позабудет о родных. Но Леночка ведь не такая! И Мефодий вовсе не зазнается… ему надо навестить Леночкиных родителей.
Застолье. И водка, которую требуют выпить, иначе окажется, что Мефодий кого-то там не уважает. Мамины пироги, и мясо под сыром, оливье, нарезанное крупно. Еды слишком много, а ему подкладывают еще и еще…
– Вы же придете на выходных, – не спрашивает, но утверждает массивная женщина с рыжими крашеными волосами.
– У меня работа.
– Брось, выходные же. – Леночкин отец, массивный, громогласный, панибратски хлопает по плечу. – На выходных отдыхать надо.
Мефодий пытался, но для отдыха ему требовалась тишина. А от него требовали участия в жизни чужой, какой-то слишком большой семьи. Он отказывался. Леночка огорчалась.
– Мама тебя ждала, – говорила она позже, возвращаясь с этих посиделок. – Неужели так сложно раз в неделю заглянуть к ней?
– Сложно. – Мефодий устал.
Не от Леночки, а от ее семьи, от звонков, что утренних, что вечерних. От гостей, которые заглядывали в его дом, словно в собственный. От желания видеть в гостях его, втянуть в проблемы дядек и теток Леночки, их великовозрастных детей… от неспособности Леночки вырваться из этого родственного круговорота.
Не было ссор с битьем посуды и истериками, но были тлеющие угли обиды, закушенная губа и глаза, полные слез. Всхлипы в ванной, дверь в которую Леночка притворяла плотно. Она сидела там часами, и чувство вины, терзавшее Мефодия, разрасталось до невиданных размеров. Он пытался мириться. Покупал цветы и золотые безделушки, она же принимала подарки хмуро.