Она сидит ровно, помнит об осанке и о приличиях, о том, что девицы стыдятся столь откровенного изъявления чувств, но… перчатка в руках – единственный враг. А сегодня – тот день, когда враг Анне нужен.
– Франц – хорошая партия. – Ее голос мертв и спокоен.
Еще немного – и сердце станет таким же.
– Для кого?
Ольга замирает перед зеркалом. В особняке, который папенька снял, потратившись изрядно, зеркал было великое множество.
– Для тебя, милая, – проворковала маменька.
Вот она, в отличие от папеньки, была высока и худа. Узкое лицо ее, пожалуй, можно было бы назвать привлекательным, если б не обилие пудры и румян.
– Он из хорошей семьи. – Матушка ныне выбрала платье из кисеи, и тонкая ткань причудливым образом подчеркнула некоторую тяжеловесность ее фигуры. – И пусть не наследует титул, но состоятелен. А знающие люди говорят, что он многие усилия прилагает, чтобы состояние приумножить.
Франц был юн. Или нет, пожалуй, он казался юным, хотя порой, когда поблизости не было Ольги, он вдруг взрослел, становился серьезен и даже мрачен. Он обладал острым умом и не менее острым языком. Злой насмешник.
И влюбленный глупец.
Стоило увидеть ее, как слова вдруг терялись, а Франц совершенно по-юношески краснел. Он заикался, злился на себя и заикался еще сильнее.
Анне было отвратительно видеть его таким.
– Он мне не нравится…
Анна знала причину.
Ференц.
Братья до того не похожи друг на друга, что Анна порой задумывалась, а нет ли доли истины в сплетнях о графине и ее таинственном любовнике. Впрочем, задумавшись, она приходила к выводу, что история сия давняя ее лично никоим боком не касается. И осуждать графиню не спешила, однако не могла не сравнивать братьев.
Оба уделяли Ольге внимание.
Высоки. Стройны.
Хороши собой. Только Франц темен, как сама Анна, что волосом, что глазами, но меж тем черты его лица изящны. Ференц… светловолосый и синеглазый, он был, несомненно, красив. Но за красотой этой Анне мерещилась пустота. Она проскальзывала в томных жестах, во взглядах, иногда оценивающих, но большею частью презрительных. В беседах о лошадях и скачках, о картах и нарядах, портных, балах…
Скучный человек. Но Ольга по неясной причине сочла его достойным. И Мари, тень ее безмолвная, смотрела на Ференца с обожанием, которое он милостиво принимал. Он и от Анны ждал любви, а не дождавшись, возненавидел.
За что?
Анна не знала, но каждая встреча, пусть и случайная, была для нее мучительна. Ференц с очаровательной улыбкой язвил, высмеивая и ее внешность, и ее наряды, которые, надо сказать, и самой Анне были не по вкусу, и манеры. Ольга над шутками его хохотала.