А Ференц твердил, что у нее божественный смех…
Чушь какая!
– Анна! – окрик матушки одернул.
– Да?
– Ты опять меня не слушаешь! – обессиленно рухнув в кресло, матушка смежила веки. – Будь добра, подай нюхательные соли, голова что-то закружилась. И объясни своей сестре, что Ференц никогда на ней не женится.
– Я объясняла.
У него, красивого, богатого, уже имелась невеста из рода весьма достойного. Отчего-то Анне было жаль эту неизвестную девушку.
– Объясни еще раз, – приняв флакон с солями, матушка поднесла его к носу и поморщилась. Ей нравилось разыгрывать из себя даму нервную и болезненную, виделся в том признак аристократизма, но следовало признать, что здоровьем матушка обладала отменнейшим.
– Сами объясните.
Анна не понимала, отчего они полагают, что Ольга прислушается к ней? Она стоит, обмахивается веером, разгоняя духоту. И папенька, достав очередной платок, сопит и вздыхает.
– Я, – отчетливо повторила Ольга, – не выйду замуж за это ничтожество.
– Выйдешь! – папенька вдруг ударил по столу кулаком. Прежде ему не случалось вести себя подобным образом. Он тотчас смутился и, бросив на маменьку виноватый взгляд, заговорил: – Твое приданое не столь велико. Ты, конечно, красавица, но…
…в столице мыслят здраво. И одной красоты недостаточно.
– …Нам повезло, что Франц обратил на тебя внимание. Он уже обладает немалым капиталом, а знающие люди утверждают, что в ближайшие годы Франц этот капитал приумножит. Да, он не получит титул, но… он не мот и не пустозвон, как его братец.
– Знаю, дорогая, – маменька, отмахнувшись от Анны, встала. – Тебе очень нравится Ференц, однако ходят слухи о его дурных наклонностях и…
– …И рано или поздно, но он промотает отцовские капиталы. Ты же не хочешь жить в нищете?
Ольга не хотела. Она замерла, сложила веер и подперла им подбородок.
Откажется?
Или все-таки… Анна не знала, чего больше хочет. Отказ будет означать, что Франц останется свободен, но разве исчезнет его любовь? Или сменится иным чувством?
Нет.
И ей, Анне, он не сделает предложения, а будет несчастен. А это эгоистично – желать несчастья близкому человеку.
– Франц тебя обожает, – продолжала вещать матушка. – И сделает все, чтобы ты была счастлива. Подумай, ты ни в чем не будешь знать отказа…
– Хорошо, – Ольга раздраженно раскрыла и закрыла веер. – Пусть будет так. Я… я согласна.
Она обернулась к Анне и язвительно заметила:
– Уж лучше так, чем совсем никак. Верно? Нам хватит одной старой девы…
Краска прилила к щекам. А родители промолчали. Всегда-то они молчали…
Анна села в постели.
Холодно. Камин погас почти, а от окна ощутимо тянет сквозняком. И она, босая, растрепанная, все же подошла к окну, желая задернуть шторы.