– Подожди. Ане пятнадцать лет. Ты что же, встречался с ее матерью, будучи женатым на этой своей?
– Да не встречались мы. Она у Лыкова в отделении за мамой ухаживала, та после инфаркта лежала. Ночевала на кушетке возле палаты. Я лечащим был у ее матери. Разговаривали, конечно, нравилась мне эта девушка, но ты помнишь, что у меня тогда в жизни творилось! Я и не мыслил ничего такого, тем более серьезного. Просто, хорошо с ней было. Особенно после скандалов с женой. В ту ночь, когда все произошло, я дежурил. Увидел ее, пристраивающуюся на топчанчик, как – то вырвалось, мол, чайку не попить ли нам. Все равно не спим толком. Она согласилась. Я точно ничего не планировал, мам, поверь. Вдруг за разговорами вспомнил, что выписывают завтра ее мать. Такая тоска навалилась разом, что не увижу ее больше! Ну, в общем, набросился на нее, как голодный. Бормотал что – то, оправдываясь. А сам! А она ответила. Сама меня целовать стала, ласково так, нежно, успокаивающе. В общем, не знаю, что это было. Сейчас понимаю – что – то настоящее начиналось. А я упустил. Утром замотался, не заметил, как они с матерью уехали. Дома потом жена со скандалом, я напился, а дальше – все хуже и хуже. Пить начинал уже в отделении, после дежурства. А все, что с Леной произошло, все дальше ускользало, словно сон сказочный.
– А что же сейчас, когда встретились?
– Не спрашивай, мам. Ничего не знаю. Столько времени прошло. Одно точно – дочь не брошу. Поеду в Германию, заработаю – все для нее.
– Не уезжай. Ты ей здесь нужнее. Анечкино лечение и без тебя есть кому оплатить. Она мне не чужая. Совсем не чужая.
– Нет, мама, я сам. Сколько лет! Ты мне веришь, если бы я только знал! Разве я бы не помогал им? А, может быть, мы были бы все вместе!
– Почему же она тебе ничего не сказала о ребенке, ты спросил?
– Она сказала, что я в тот раз произнес одну только фразу, но Лена поняла, что я ее просто использовал.
– И что же ты такого сказал?
– Пошлость жуткую. Вроде того, что, нужно бы еще разок, в другой позе. Мам, не помню я этого! Не думал я тогда так, веришь?! Может, просто, боялся показать, что она для меня значит. Боялся привязаться. Вот и ляпнул. И все потерял…Так, подожди! А ты от кого узнала о моей дочери?
– Помнишь, я рассказывала тебе о своей подруге, с которой мы вместе были в лагере в Гурьино? Кира Ларцева.
– Господи! Как же я-то не понял тогда. Ларцева! Так Лена и Аня Ларцевы! И их мама…
– Да, это Кирочкины дочь и внучка. Я узнавала, кто деньги им перечисляет, на тебя вышла.
– Но ты, кажется, говорила, что Кира погибла во время войны? Так как же?