Среди историков утвердилось мнение, согласно которому нашествие печенегов на Киев явилось следствием дипломатических усилий Константинополя: стремясь отвлечь внимание Святослава теперь уже от Болгарии, греки будто бы подтолкнули их к войне с Русью. (Примерно так учил поступать правителей Ромейской державы император Константин Багрянородный в середине X века.) Однако подобная трактовка событий не кажется единственно возможной. Печенеги вполне могли действовать и сами по себе. Они, несомненно, знали о том, что Святослав находится далеко от границ Руси, а потому чувствовали свою полную безнаказанность. Но их нападение действительно было согласовано по времени с начавшимся конфликтом между Византией и Русью.
Это был не просто набег. Печенеги подвергли Киев настоящей осаде, которая продолжалась не день и не два, но много дольше. Как следствие в Киеве начался жестокий голод. «И изнемогли люди голодом и жаждой», — свидетельствует летописец.
С этого печенежского нашествия начинается череда бесконечных русско-печенежских войн, продолжавшихся без малого столетие. Угроза печенежских вторжений будет преследовать внука Ольги князя Владимира, который однажды, после одного из неудачных сражений с ними, едва не попадет в плен. Печенеги будут осаждать Киев и в годы княжения Ярослава Мудрого. Но никогда столица Руси не окажется столь беззащитной, столь беспомощной перед степными кочевниками, как в этот год — год великих побед Святослава на Дунае.
Самое страшное для осажденных заключалось в том, что у них не было возможности сообщить о случившемся Святославу. Казалось, город был обречен. Правда, через какое-то время к противоположной стороне Днепра подошла дружина Претича, одного из воевод Святослава, оставленных им на Руси. Воины остановились в виду Киева. Но помочь осажденным они не могли. Дружина Претича была слишком мала. К тому же воевода не знал о том, что происходит в Киеве. Он мог надеяться, что горожане дали знать Святославу о случившемся, и потому терпеливо дожидался князя.
Ольга, уже больная, оказалась бессильна что-либо предпринять. Ни дружины, ни даже возможности связаться с сыном или его воеводой у нее не было. Из близких к ней людей не нашлось никого, кто смог бы встать во главе города.
Ей оставалось только одно — молитва. «Божий ведь Промысел ведает, как благочестивых избавлять от напасти, — рассуждал позднейший московский книжник. — Так и праведную Ольгу храня, Бог внял молитве ее и укрыл ее от всякого зла». Но так писал он, зная о конечном спасении Киева и княжеской семьи. Во время самой осады судьба города и всех находившихся в нем людей и вправду висела на волоске, и можно сказать, что их спасло чудо.