Но Жмурова не слишком волновала отдаленная перспектива. Хрен они его поймают в девятимиллионном городе. Могут, конечно, его замести, если он сделает ошибку, но ошибки не будет. Он везунчик — Витек в этом был уверен. Он несколько раз выходил сухим из воды, и на этот раз кривая его вывезет.
«Главное, не показывать, что ты боишься, — думал он. — И тогда мусора не тронут. Они порядочные суки, им шкура дороже, чем мне. У них жены, дети малые, а у меня ничего нет. И никого. Теперь никого…»
Увидев свое отражение в стекле вагона, Витек провел шершавой, загрубевшей ладонью по затылку. Шрам под отросшими волосами почти не был виден. «Надо все-таки купить какую-нибудь кепчонку, — подумал Витек. — Все же особая примета, наверное, она упоминается уже во всех ориентировках, разосланных по стране. Представляю, что там написано, — ухмыльнулся он, — «особо опасный рецидивист»…»
После убийства охранника обратной дороги ему нет. Как кадр немого кино, перед ним стояла картина: получив очередь, солдатик повернул безбровое лицо, удивленно распахнув глаза с белесыми ресницами, и начал медленно оседать, прижимая ладони к животу. По его рукам побежала быстрая струйка яркой крови, и в рыжеватую пыль, растертую тяжелыми башмаками заключенных, часто-часто закапали густые черные капли, оставаясь в пыли круглыми темными шариками.
Именно в день своего побега Жмуров ощутил опьяняющее чувство всевластия, которое дает попавшее в руки оружие. Осознав, что путь свободен, он даже не сразу побежал. Ему хотелось снова и снова спускать курок и ощущать горячую дрожь автомата в напряженных руках. Он перестал стрелять только тогда, когда понял — еще секунда, и ему не уйти, обложат, как волка, со всех сторон. И тогда он побежал. Сначала медленно, еле отрывая от земли непослушные ноги в пудовых ботинках, потом все быстрее, быстрее, изо всей силы прижимая к себе автомат, как больного ребенка.
Потом, прикрыв лицо курткой, чтобы не загрызли комары, он долго лежал в болоте, раскинув обессилевшие от многочасовой ходьбы ноги, промокшие и пахнущие гниловатым болотным запахом. Автомат, верный друг, принесший ему спасение, покоился на груди, постепенно нагреваясь от жара сильного тела. Витек ждал погони. Погони не было.
Тогда он понял, что путь открыт — его след потеряли при переходах через мелкие болотца, разбросанные по тундре. Лежа в холодной воде до самой ночи, вывалившей на чернильное небо мириады ослепительных звезд, он собирал губами прошлогоднюю клюкву, еще оставшуюся на кочках, только что показавшихся из-под снега, на жухлых кустиках травы. Клюква была сухая, сморщенная, но ее кисловатый, с легкой горчинкой вкус помогал заглушить сосущее чувство голода.