Твою мать! Ну ведь мог же догадаться — зачем кому-то держать молодую девушку за тяжеленной металлической дверью?
Как только я вошел в темный, освещаемый тусклыми лампами, расположенными вдоль стен, коридор, размерами два на два, за мной тут же захлопнулась дверь. Я просто тупо стоял и слушал, как ключ щелкает, поворачиваясь, сначала в одном замке, потом в другом.
— Игнат, че за дела? — закричал я, заглядывая в замочную скважину.
— Простите, Сергей! Мне правда жаль, — через дверь было слышно хреново, так что понять по интонации, правда ли Игнату было жалко, было проблематично.
— Ганд…н ты, Игнат! — крикнул я, и несколько раз долбанул кулаком о металл. — Сука, открой дверь! Су-у-ука!
Что происходило, я не понимал, но то, что я вляпался в дерьмовую историю, было очевидно. Точнее, меня «вляпали». Постояв у двери несколько минут и потеряв всякую надежду на то, что её вот-вот откроют и все окажется глупым розыгрышем, я побрел вглубь квадратного коридора. Слабенькие лампочки в простеньких грязных плафонах горели через три-четыре, экономно разбрасывая тусклый электрический свет.
В детстве, до пандемии, я читал в какой-то книжке о расстрельных коридорах. Приговоренных к смерти преступников выводили под каким-то предлогом из камеры и долго водили по запутанной системе ходов. А потом, без предупреждения, стреляли в затылок. Хорошо, что у меня за спиной никого нет… Знать бы еще, что там впереди.
А впереди меня ждала еще одна металлическая дверь, в которую я и уперся, метров через триста, повернув раза два. Дверь была не заперта. Хотя, какой смысл обрекать меня на голодную смерть в темном коридоре, когда можно было по-тихому свернуть шею и выбросить за заборчик, на радость местным мертвякам.
Собравшись с духом, я дернул ручку на себя…
Камера, а это, безусловно, камера, хоть и огромная, была очень странной. Вместо решеток — толстые стеклянные стены. Прозрачные, чистые — Док, видимо, не хотел пропустить что-нибудь интересное.
Прикрученная к полу койка; параша, похожая на те, что были в отечественных школах — с ребристыми площадками для ног; миска с сырым мясом на полу возле кровати — вот и все убогое убранство по-медицински чистой камеры…
За пределами прозрачной клетки было намного темнее, чем внутри — под потолком палаты ярко горели две люминесцентные лампы, поэтому разглядеть хоть что-то сквозь стекло я не смог. Но я знал. Знал, что этот больной ублюдок сейчас наблюдает за мной. Возможно, у него даже встал от предвкушения интересного опыта… Чертов психопат.
На казенном ложе, спиной ко мне, лежала девушка в больничной пижаме. Лица её я не видел, но понял, что это Катя. Было даже слышно, как она дышит — часто, громко и хрипло.