Из-за этого Маша чуть не опоздала на работу. Она пролетела через проходную в самую последнюю минуту, а пока добежала до цеха, рабочие, уже переодетые, выходили из раздевалок. У самой раздевалки она налетела на мастера; он сказал хмуро:
– Переоденешься – подойдешь ко мне.
Когда Маша, не ожидая уже ни чего хорошего в этот день, подошла к мастеру, он сунул ей в руки коробку с ее вчерашними деталями и недовольно сказал:
– Вчера ОТК забраковал твою работу. Иди и переделывай. А новые получишь, когда это сдашь.
Маша обхватила обеими руками коробку и поплелась к своему станку. Работа была несложная, но требующая особой точности, и работа шла медленно. Потом решив, что у нее получается, Маша стала контролировать себя реже, чтобы сделать побольше, – и вот результат: сиди теперь, исправляй. Много сегодня заработаешь, как же!
Несколько деталей пришлось выбросить: оказались испорченными безнадежно, а с остальными Маша прокопалась почти до обеда.
Обедать она пошла в только что открывшуюся после ремонта блинную, где с ней произошел еще один конфуз. Маша вошла в застекленный квадратный вестибюль; тяжелая металлическая дверь зала была открыта вовнутрь, вплотную касаясь соседней стенки. Стекла были так чисто вымыты, что Маша не обратила внимания на открытый проем, а приняла открытую дверь за дверь, которую нужно открыть. Она рывком дернула ее и хотела было прошмыгнуть в зал, но с такой силой налетела на стеклянную стенку, больно ударившись лбом, что отлетела от нее, испугавшись и пятясь, как от какого-то неожиданного фокуса. Народ, находящийся в зале, обернулся на стук, а Маша, разобравшись наконец в чем дело, ужасно сконфузилась и вошла, уже правильно, красная от смущения и, не поднимая глаз, быстро пересекла зал и поднялась на второй этаж.
На лбу вздулась шишка, и Маша прикладывала к ней металлическую болванку.
Возвращаясь домой, Маша была полна своих забот и совершенно забыла про кошку. Но та мигом напомнила о себе из полумрака подъезда, куда Маша попыталась войти, зловещим шипением и позой, готовой к прыжку. Маша дернулась назад, отбежала, оглядываясь, не гонится ли за ней эта остервеневшая от бытовых неурядиц многодетная мать-одиночка.
– Дура! – сказала ей Маша. – Коту нужны твои паршивые котята?
Она вытащила из сваленного во дворе строительного мусора рейку и, снова подойдя к подъезду, громко заколотила ею по дверям и крыльцу; потом с опаской заглянула внутрь: лестница была пуста. Так же колотя рейкой впереди себя по перилам для острастки, добралась до квартиры. Возле двери Маша увидела подозрительное темное пятно, будто что-то подтирали вытекающее через порог. Сомнений почти не было – опять!