Елена предложила Марцианову ехать с нею в Лесное. Там она оставила его бродить по снегу. Он все боялся простудиться и вообще чувствовал себя беспомощным среди деревьев. Пробовал он говорить о союзе любви. Но Елена громко смеялась и толкала его в сугроб.
Они озябли, промочили ноги. Зашли в чайную греться.
Рыжеватый рабочий с подвязанной щекой говорил о ком-то неизвестном:
– Я тебе, братец, верно говорю: если наш поп захочет, все будет дадено.
Но его собеседник упрямился:
– Держи карман шире. Заладил: «дадено, дадено». Нашли дураков! Будете мертвыми галками на снегу валяться.
– Что ж, по-твоему, поп – дурак? Нет, милый человек, ему все пути известны.
– Мертвыми галками… на снегу…
В другом углу оборванец говорил девушке в черном платочке:
– Распрекрасная моя царица. Прогони ты его, подлеца, полюби меня, молодца…
– Страшно мне, Егор Иваныч.
И потом опять:
– Распрекрасная моя царица.
– Страшно мне…
– И мне страшно, – сказала Елена Марцианову, – поедемте в город.
Уже горели в городе огни.
Дома разноцветными мерцающими вывесками дышали, как жабрами.
Толпа любопытствующая, тайно взволнованная ожидала чего-то.
Разъезжали патрули, и пронзительно свистели им вслед мальчишки. Около «Cafe de Paris» околоточный сажал на извозчика с городовым проститутку, и она кричала на всю улицу:
– Фараоны проклятые! Нет на вас погибели!
Марцианов уговорил Елену ехать к нему.
По дороге они купили ветчины и красного вина. Елена проголодалась и с удовольствием закусывала и пила вино, а Марцианов только пил: мяса он не ел.
– Ну, продолжайте, – сказала Елена, – вы утверждаете, что, пока человечество не найдет иной формы любви, мы должны жить аскетами. Так называемая брачная жизнь – грешна, безобразна, преступна.
– Да, я это утверждаю. Но я думаю, что и теперь есть среди нас такие, которым дано любить целомудренно, без греха и преступления.
– И вы знаете таких?
– Да, знаю.
– Не вы ли избранный?
– Да я.
– Прощайте, – сказала Елена, – мне пора домой.
– Нет, не уходите. Я говорю: мне можно то, чего другим нельзя.
Елена не понимала, шутит он или нет. Губы его кривились в улыбку, глаза блестели.
– Что с вами? – сказала она и хотела встать. Марцианов взял ее за руку и притянул к себе.
– Вы для меня – желанная сестра. Я люблю вас.