— Эми! — Губы Филиппа дрогну ли в усмешке. — Ты хочешь сказать, что я сделал тебе предложение, лишь бы только жениться? Неужели я похож на мужчину, который не может без этого прожить?
— Не забывай половину Далкейта, полученную в придачу к жене.
— Это точно. В некотором смысле ты уникальная женщина, Эми, — весело сказал он.
— Все, что ты рассказал и сделал, можно прокомментировать единственным словом — практичность.
— Ну хорошо, а как же понять то, что мы считаемся хорошими друзьями? Это помещается в твоей схеме?
— Не только помещается, но имеет наибольшую ценность и нравится мне больше всего, — проворчала Эми.
— Значит, все-таки признаешь, что мы друзья?
Она поджала губы и нехотя кивнула.
— То, что мы пленники брака без любви, для меня очевидно. Я не знаю другого: какую цель ты преследуешь? До сих пор это была тайна за семью печатями, хотя теперь, кажется, я начинаю кое-что понимать.
— Эми, — мягко начал Филипп, — да, я высоко ценю определенные удобства в браке, но не сбрасываю со счетов и любовь. С моей точки зрения, любовь это чувство прочное и вечное, а не радость одного дня. И когда ты приложишь усилия к тому, чтобы наш брак стал браком по любви, то сама поймешь это. Пока же романтика и лунный свет как постоянные спутники любви занимают тебя больше всего. И я совершенно не представляю тебя без этого.
Муж улыбнулся и поправил себя:
— Впрочем, к тебе это не относится. Ты не та девушка, которая не может прожить без романтики.
Эми нахмурилась.
— Интересно, почему ко мне это не относится?
Он лениво поднял бровь.
— И ты еще спрашиваешь?
— Почему ты не представляешь меня романтической девушкой, неспособной прожить без лунного света?
Не пытаясь скрыть усмешку, Филипп ответил:
— А разве ты не та Эми, ради которой над Сиднейской гаванью летал самолет с развевающимся флагом? На полотнище люди могли прочесть признание некоего молодого человека, умоляющего выйти за него замуж.
— И это доказывает мою неромантичность? — В глазах Эми блеснули гневные огоньки. — Я не давала ему ни малейшего повода надеяться!
— Возможно, и не давала. Но я хорошо помню, как газеты обвинили тебя в жестокости и бессердечности за то, что ты отклонила предложение руки и сердца этого молодого человека. — Он усмехнулся. — Да, все-таки в твоей жизни были романтические минуты, признаю это.
— Конечно, были, — с достоинством согласилась Эми, не отводя взгляда от его серых глаз. — Но никто не заставил меня выйти замуж с помощью лунного света и роз. Одному тебе это удалось.
— Ну, тебе всего двадцать, — мягко сказал Филипп, не обращая внимания на последнюю фразу.