– Это вы мне уже говорили, но я спрашиваю, как именно вы воспринимали отношения отца и сына?
– Мне всегда казалось, что Пьер-Луи был немного разочарован в своем сыне. Луак очень комфортно жил, и мне это было не совсем понятно. Путь его был предопределен, но ему были нужны силы для того, чтобы взвалить на свои плечи огромную ответственность – унаследовать отель и управлять им! Отель должен был стать смыслом и целью его жизни – ни больше ни меньше. – В голосе мадам Лажу зазвучала непреклонность. – Для этого надо быть достойным человеком!
– Достойным?
– Да, достойным такой миссии.
– Вы когда-нибудь говорили об этом с Луаком?
– Нет.
Ответ прозвучал очень резко.
– Но он же регулярно здесь бывал.
– Да, но разговаривал он только с отцом. Вы понимаете, он не был частью отеля, он был здесь чужеродным телом.
– Правда ли то, что господин Пеннек время от времени давал вам деньги – я имею в виду деньги помимо вашего ежемесячного жалованья?
Мадам Лажу снова изобразила на лице негодование.
– О да. Видите ли, я посвятила Пеннеку и отелю всю свою жизнь без остатка. Это было не одолжение, не любезность. Он платил эти деньги не потому, что я была его возлюбленной. Я все силы отдавала отелю. Все. И что вы об этом подумали?
– Какие суммы вы получали от господина Пеннека?
– Обычно десять тысяч евро, иногда меньше. Он давал мне эти деньги один-два раза в год.
– Эти деньги вы посылали своему сыну в Канаду?
– Я… Да, я посылала их сыну. Он женат и пытается стать независимым. Он строит свой бизнес, и я – да – я поддерживала его.
– Вы отправляли ему все деньги?
– Да, все деньги.
– Сколько лет вашему сыну?
– Сорок шесть.
– Сколько лет вы переводите ему эти свои доходы?
– Последние двадцать лет.
– И вы действительно не знаете подоплеки того, что здесь случилось?
Мадам Лажу явно испытала большое облегчение от смены темы разговора.
– Нет. Знаете, здесь всегда была масса эмоций, но убийство…
– Почему вы считаете, что дарение картины музею было ошибкой?
Мадам Лажу помрачнела.
– Он ничего мне об этом не говорил. Я ничего не знала. Ему следовало бы…
Она осеклась.
– Должен задать вам еще один вопрос. Не примите его как личное оскорбление. Это обычная полицейская рутина, которую надо отразить в протоколе.
– Да, я понимаю и слушаю вас.
– Где вы были вчера вечером?
– Я? Вы хотите спросить, где лично я была вчера вечером?
– Именно так.
– До половины восьмого я работала – у меня было полно дел. Вы же понимаете, какая сумятица здесь сейчас творится. Надо все держать под контролем – гости волнуются. Думаю, дома я была в восемь часов. Я так устала, что решила сразу лечь спать. Я приняла душ, почистила…