— Сторожку, — догадался я. — Чтобы охотиться там, верно?
Про охотничью сторожку за озером мне и приятель рассказывал.
— Нечего там делать, в этой сторожке. Она развалилась давно!
Мы и не заметили, как Мария приблизилась к нам. Она вышла из-за угла избы, отряхивая руки, измазанные в земле.
— А, Мария! Прекрасно выглядите сегодня.
Она действительно выглядела прекрасно: тонкие светлые волосы в солнечном свете казались серебряными, нежный розовый румянец проступил на бледных щеках. Но дежурные Ленины комплименты настолько не подходили к ее скромной естественной красоте, что и сам любезный кавалер выглядел из-за них глупо. По крайней мере, в этом были уверены мы с Виктором.
Мария согласилась ощипать и приготовить нам уток, и мы прекрасно поужинали в теплой дружеской обстановке, почти по-семейному.
Одно меня беспокоило: мы так никого и не увидели в поселке, кроме Марии и ее сына. Что было, конечно, странно.
Но еще более странными были сны, которые приснились мне на полатях печи, где мы по жребию устроились спать с Виктором.
Мне пригрезилось, что среди ночи дверь в избу отворилась, и в комнату вошел медведь. От него густо запахло зверем, мокрой шерстью и лесом. Тяжело ступая, он прошел на середину избы, встал на задние лапы, положил их на плечи Марии и, высунув язык, лизнул ее в щеку, как муж, который целует жену, вернувшись с работы.
— Ш-ш-ш! Они могут проснуться, — шепнула ему Мария.
Медведь обернулся и, увидев, что я лежу с открытыми глазами, зарычал.
* * *
На другой день охота не задалась. Для начала мы все трое проспали ранний подъем. Видно, кошмары мучили в эту ночь не одного меня. Из дома мы вышли не в пять, как рассчитывали, а в восемь часов. Зато повидали, наконец, и других обитателей угрюмой деревни. Все это были, действительно, женщины — старые, и молодые, и средних лет. Красивые и не очень, стройные и в теле. Но одно несомненное сходство между ними имелось: испуганные глаза, угрюмые и недоверчивые лица.
Пока мы шли по главной и единственной улочке, они провожали нас затравленными взглядами, стоя возле дверей продуктовой лавчонки. Женщины выстроились там в очередь, чтобы купить хлеб, который должны были подвезти с районной хлебопекарни именно сегодня.
Мы чувствовали себя неуютно под прицелом стольких глаз.
На озере уток мы не нашли. Вообще лес показался пустым. Живность успела попрятаться, пока мы без толку бродили по берегу, шурша камышами.
— А может, правда, сходить к той сторожке, о которой пацаненок говорил? — предложил Виктор, когда мы достигли околицы села. — Неспроста ж ее там рубили и ставили. Может, там места какие особенные? Заяц, например, водится или глухари?