– Идемте, ваше сиятельство… – окликнули его курсанты навигацкой школы, в которой он преподавал.
Он, одетый в камзол и подбитую соболем шубу, обернулся. Молодые парни стояли в ожидании, потирая от холода руки… Опять пришло ощущение, будто он – Яков Брюс: петровский вельможа, фельдмаршал, чернокнижник и кудесник…
«Мерседес» миновал церковь и остановился у дверей с полукруглым козырьком и табличкой «Студия П.А. Баркасова».
– Припаркуйся где-нибудь и жди, – велела Астра водителю. – Будем выходить, подъедешь. Я позвоню.
Карелин продолжал сидеть в машине с застывшим невидящим взором.
– Что с тобой? – наклонилась к нему Астра. – Уснул с открытыми глазами?
– А?
В первую секунду он, ничего не соображая, глядел на странную женщину в нелепом наряде, без парика, небрежно причесанную…
– Приехали! – засмеялась она. В ее черных зрачках прыгали чертики.
Астра! Баркасов! Картина… Кнопф… Сфинкс… убийства… – короткими вспышками высветилось в сознании Матвея. Он вздрогнул и очнулся, ожил.
Баркасов встретил гостей в маленьком прохладном холле, один угол которого занимала вешалка, другой – жесткие кожаные диваны, и повел к себе в кабинет. Там у стены на стульях стояла картина.
– Ну-с, сразу, как говорится, возьмем быка за рога, – посмеивался артист, пропуская «коллекционера» вперед. – Фернанд Кнопф, «Ласки»! – тоном фокусника, готового вот-вот выпустить из рукава стайку голубей, произнес он.
Астра издала слабый возглас – то ли вздох, то ли стон – и замерла, припав взглядом к полотну. Матвей оторопело стоял, не понимая, что ему следует делать. Проконсультироваться по дороге сюда он не успел, и теперь молча, делая вид знатока живописи, изучал картину.
На ней были изображены молодой мужчина, скорее даже юноша с копьем, и… сфинкс с женским лицом и туловищем леопарда. Сфинкс прильнул к юноше, а тот смотрел куда-то вдаль. Позади этой пары простирался скудный пейзаж и виднелась стена, испещренная какими-то знаками.
«Этого еще не хватало! – подумал Карелин. – Что за нашествие мерзких тварей?!»
Баркасов истолковал выражение его лица как сомнения в качестве копии и пустился расхваливать работу, выполненную, по его словам, неизвестным, но на редкость талантливым художником.
– Отличить такую искусную копию от оригинала сможет только хороший эксперт, – говорил он. – А вы будете любоваться изысканной символикой и тонким колоритом картины, ее удивительными образами. Ведь кисть неведомого мастера повторила все в точности… словно отразила в зеркале творение Кнопфа!
– Да, однако это все же подделка, – вяло сопротивлялся «коллекционер».