Кудыму снова подхватила мягкая, могучая сила. И снова было ощущение парения. Но вот над головой опять разверзлась щель, и шамана вынесло обратно на плато. Щель сомкнулась.
Чудинец ощупал себя. Цел. Подивился произошедшему с ним. На шее, на тонком витом шнурке в потёртых ножнах, висел тяжёлый клинок с нефритовой рукояткой с нанесенными на ней загадочными письменами. Кудыма осторожно обнажил короткую полосу чёрного камня. Лезвие ножа поразило его своей необычайной остротой. Сам камень был непроницаемо чёрен, ни одного лучика света не отражалось от его гладкой поверхности. Ножны оказались сшитыми из шкуры какого-то неведомого животного.
Кудыма почувствовал невероятную мощь артефакта. Такую же мощь он ощутил и в себе.
Но если это всего лишь малая толика той силы, которой с ним поделились, то какова же была настоящая, та, что дремлет в этих древних горах? Настолько древних, что один только сон духа длился все то время, за которое на земле успели появиться боги. Боги создали человека. А Ямантау просто спал себе после какой-то попойки за здравие вновь рождающихся гор!
Шаману стало страшно. Так страшно, что от ужаса у него заклацали зубы.
Он вспомнил: «Делай, что должно. И пусть будет, что будет».
Эх, Гондыр! Мудрый Гондыр! Как теперь тебя будет недоставать.
Кудыма крепко обхватил себя за плечи руками и, понемногу успокоившись, начал спуск.
Небольшая ватага упорно продвигалась на север. Шли восточным склоном Каменного пояса. Обходили стороной стойбища, деревни и городища. Порядком поистрепались. Почти каждый день моросили нудные, мелкие обложные дожди. Горы и долины тонули в промозглом осеннем тумане. Начал оголяться лес. Берёзы и осины щедро осыпали землю ярко-жёлтой листвой.
В одну из ночей неожиданно ударил сильный мороз. Голая, непокрытая снегом, напитанная водой земля в момент оледенела. Воздух стал прозрачен. Это была ещё не зима, но слишком ранний сильный заморозок ничего хорошего не предвещал.
Замёрзшие за ночь люди грелись у костра, изо рта вырывались облачка пара, заледеневшая одежда скрипела. Наскоро перекусив ломтями разогретого на углях мяса и запив его кипятком из медного котелка, ватажники, снарядившись в путь, привычно вытянулись волчьей цепочкой. Четырнадцать исхудавших мужчин бежали легко, не чувствуя за спинами тяжёлых котомок. Они и в самом деле были похожи на стаю изголодавшихся волков. Даже запах от них теперь шёл звериный. И так же веяло угрозой.
Кудыма спешил. Его ближайшей целью теперь был небольшой городок остяцкого князя Йолгызы. Князь являлся должником шамана, который когда-то вылечил его младшего сына, и теперь Кудыма надеялся хотя бы на короткое время остановиться у него в гостях – смыть пот и грязь дальних дорог, подшить прохудившуюся одежду и обувь, починить оружие и доспехи, запастись провизией, нанять проводника. Да и просто за несколько ночей выспаться не на голой земле в лесу, где сон не сон, так как спишь вполглаза, а вольготно раскинуться на мягких шкурах в тёплой юрте. Согласно законам гостеприимства, гостю подложат на ночь женщину детородного возраста. Этот обычай у остяков, да и не только у них, возник неслучайно: вливание свежей крови в небольшую устоявшуюся общину необходимо, чтобы не вырождалось племя. Мудро и просто. Гостю – уважение, роду – польза.