Эра Дракулы (Ньюман) - страница 264

Лицо Борегара казалось совершенно бесстрастным.

Карета остановилась у входа, и лакей отворил двери. Женевьева первой ступила на подножку, за ней последовал Чарльз.

Она выбрала простое платье, не имея ничего лучшего и помня о том, что пышные наряды никогда ей не шли. Ее спутник надел обычный вечерний костюм. Он вручил шляпу и трость слуге, принявшему также плащ Женевьевы, и отдал револьвер. Серебряные пули при дворе не одобряли. Работа с этим драгоценным металлом каралась смертью.

Двери распахнулись, и странное создание — в пестром камзоле, сделанном на заказ и лишь подчеркивающем огромные и гротескные уродства, преувеличивающем размер выступающих из торса наростов в форме буханок хлеба, с огромной головой, похожей на шишковатую репу, на которой черты человеческого лица едва различались, — впустило их внутрь. Женевьеву захлестнула жалость к мужчине, так как она ощутила, что это был смертный человек, а не результат потерпевшей катастрофу попытки изменить форму.

Борегар кивнул слуге и сказал:

— Добрый вечер. Меррик, не так ли?

Где-то глубоко в одутловатых рытвинах чудовищного лица появилась улыбка, и слуга поздоровался, пусть его слова и прозвучали неразборчиво из-за наростов плоти вокруг рта.

— Как чувствует себя королева сегодня вечером?

Меррик промолчал, но Женевьеве показалось, что она увидела какое-то выражение в нечитаемой карте его черт, грусть в единственном открытом глазе и горькую усмешку на губах.

Борегар протянул Меррику визитную карточку и передал слова любезности от клуба «Диоген». Что-то заговорщицкое сквозило в разговоре между прекрасно ухоженным джентльменом-авантюристом и отвратительным уродливым слугой.

Меррик повел их по коридору, сутулясь, словно горилла, а его длинная лапа методично раскачивалась, продвигая вперед тело. У него была одна нормальная рука, беспомощно торчащая из тела, покрытого буграми опухолей.

Очевидно, Влада Цепеша забавляло держать это несчастное создание в качестве домашнего животного. Он всегда был без ума от уродцев и спортсменов.

Меррик постучал в дверь.

— Женевьева, — почти прошептал Борегар, — если я чем-нибудь тебя обидел, от всей души прошу прощения.

Она не поняла его. Едва у нее в голове мелькнула мысль обнять его, он наклонился и поцеловал ее в губы, на манер «теплых». Она попробовала его на вкус — и все вспомнила. Обмен кровью установил связь между ними.

Поцелуй оборвался, и он отошел назад, оставив ее в смятении. А потом двери открылись, и Женевьеву с Чарльзом допустили в присутствие королевских особ.

Ничто не могло подготовить ее к тому адскому хлеву, в который превратился тронный зал. Когда-то красивые обои на стенах были изорваны и покрыты пятнами, в воздухе стоял густой смрад застарелой крови и человеческих экскрементов, зал скудно освещался сломанными канделябрами, но был полон людей и животных. Хохот и стоны заглушали друг друга, а мраморный пол оказался обильно загажен. У ног Женевьевы крутился броненосец с седалищем, запачканным испражнениями.