Механик сурово возразил:
— Он не пассажир, чтобы без дела кататься на судне.
— Да, не пассажир, но и не преступник, приговоренный к смерти.
Карнера поддержали и другие матросы. Все они окружили механика сжимая кулаки. На лице Фаустино появилась неуверенность. Он глухо спросил:
— Кто же за него полезет в кочегарку?
Карнер сделал правой рукой резкий жест:
— Я!
— Вот как! — удивился механик.
— Да, я полезу за него. Я несколько лет плавал кочегаром. Сговоритесь насчет этого с первым штурманом и чифом. А Лутатини вместо меня пусть поработает на верхней палубе. Только нужно ему отдохнуть денек-другой. Что нужно сделать — за него исполнят ребята.
— Правильно, Карнер! — поддакнули матросы.
Спустя некоторое время чахоточный Карнер полез в раскаленную кочегарку.
Глаза Лутатини наполнились слезами.
Отношение к Лутатини со стороны команды резко изменилось к лучшему. Прекратились издевательства, все стали внимательны к нему. За него работали другие, а он только отдыхал, лежа на первом люке под тентом. Некоторые даже приносили ему пищу и чай, ухаживали за ним и утешали:
— На верхней палубе живо поправитесь…
— Воздух — чистый, а работа — пустяковая.
— Не робейте — в обиду не дадим…
Через два дня Лутатини поднялся и стал на работу. Первое время он выполнял более простые обязанности: мыл палубу, протирал шваброй мостик, начищал кирпичным порошком медь, отбивал молотком ржавчину с железных частей. На это, по заведенному судовому порядку, уходило у него каждый день десять часов. Остальное время он мог быть свободным. Но ему было не до отдыха. Первым делом он решил познать искусство рулевого. Матросы охотно помогали ему в этом. Чтобы упростить ученье, старый Гимбо вырезал из картона кораблик и к плоскости его палубы приколол горизонтально бумажный круг, разбитый на румбы и градусы. Круг этот должен представлять собою картушку компаса. Показывая, как управлять рулем, Гимбо одной рукой придерживал компас на месте, а другой поворачивал судно в ту или другую сторону. Черточка, проведенная вдоль палубы, на середине ее показывала отсчет градусов. Такое наглядное обучение воспринималось легко. Через несколько часов Лутатини, обладая хорошей памятью, уже знал наизусть все тридцать два румба и мог сам поставить игрушечное судно на любой курс. Оставалось заняться этим делом практически. Каждый вечер, после ужина, он становился у штурвала и под руководством какого-нибудь матроса начинал править рулем. Безветренная погода благоприятствовала его учению. К удивлению своих товарищей, он и здесь проявил большие способности. Они подбадривали его: