Она кивнула.
– Наверное, не стоило мне упоминать о нем. Король идет на поправку. Смена пищи, кажется, пошла на пользу.
Кеннет согласно качнул головой.
– Значит, будем надеяться, что он будет поправляться и дальше. Только обещай никому не рассказывать.
– Обещаю.
– Вот и славно. Я поставлю в известность Уилла. Ему решать, сообщать ли своим приближенным. Но сомневаюсь, что он рискнет. Чем меньше людей будут знать об этом, тем лучше.
Кеннет отправился на поиски Уилла, а Хелен заспешила в кухню проследить за приготовлением еды для короля. Может, и не стоило ей ничего говорить, но, с другой стороны, в данных обстоятельствах, пожалуй, лучше перестраховаться.
Роберт Брюс – король, нравится это ее братьям или не нравится. Он завоевал сердца людей, победив англичан при Глен-Труле и Лаудон-Хилл, и скоро привлечет на свою сторону большинство шотландских баронов. Если с ним что-то случится под их крышей, страшно подумать, какие могут быть последствия.
Сейчас, однако, ее больше волновала другая проблема. Кеннет прав. Платье было глупой затеей. Магнус не из тех мужчин, которых можно соблазнить чем-то настолько очевидным. Она дала себе слово переодеться перед полуденной трапезой, а потом…
Хелен вздохнула. Потом ей придется придумать что-нибудь другое.
Магнус задержался на берегу. С валуна у моря он смотрел, как волны разбиваются о темные скалы ниже крепости, швыряя в воздух гигантские струи воды. Несколько бакланов ухнули вниз и стали парить над водой, охотясь на свою добычу.
Он наслаждался редкими минутами покоя. Но слепящий блеск солнца в зените напомнил ему о времени. Надо возвращаться к полуденной трапезе.
Там он увидит Хелен.
«Я люблю тебя».
Он отогнал прочь внезапно возникшие несвоевременные мысли и соскочил с валуна. Какое это имеет значение, черт побери! Разве не говорила она этих слов и раньше? И вот чем это для него обернулось: тремя годами страданий. Он остался стоять, как какой-нибудь идиот, а она укатила со своими чертовыми братцами, только чтоб вонзить нож еще глубже, выйдя замуж за его лучшего друга.
Но слова ее подействовали на него сильнее, чем ему хотелось признаться. После почти трех недель в Данробине, в том числе две – с ней рядом, пока она ухаживала за королем, видя, как она смотрит на него, он почти мог поверить, что она сожалеет о своих ошибках и хочет все исправить.
Но исправить ничего нельзя. Слишком дорого ему стоило вырвать Хелен из своего сердца.
И все же, как бы тело ни хотело забыть, он вскидывался как жеребец, почуявший кобылу в охоте, всякий раз, когда она оказывалась рядом. Скрывать свою реакцию в маленькой королевской спальне становилось невозможно.