Князь при виде дочери позеленел, затем побагровел. От волнения он несколько раз открывал рот, силясь что-то сказать, но, увы, вырывался только хрип. Луций всерьез забеспокоился о здоровье кийовского владыки: не ровен час приключится что-то. Со стороны бояр разносился только гомон в духе «Что сейчас за молодежь? Вот в наши-то годы!».
«Судя по всему, многие привыкли к выходкам княжны и относились вполне философски» — неспешно размышлял Луций. Похоже, он остался единственным не принимающем участие во всеобщем бардаке. Наслушавшийся о непрекращающееся войне князя с дочерью он допускал, что княжна пожелает если не сорвать посольскую миссию, то хотя бы сделать все возможное для этого. Надо сказать, что княжна превзошла все ожидания: имперская делегация выдохнула не раньше, чем через минуту. В зависимости от возраста слышались восхищение, желание, а у особо заслуженных слуг Августа — раздражение и злость. Луций оценивающе оглядел подчиненных — многие едва держались на ногах. «Вот так и сдают города» — флегматично подумал Луций и повернул голову в сторону князя. Тот уже справился с первым шоком и сидел мрачнее тучи.
Велислава победно оглядев всех, не спеша направилась к трону, не забывая покачивать бедрами. Сзади послышался шум упавшего тела. Судя по всему, у кого-то из делегации все-таки не выдержали нервы. Луций не стал оборачиваться. Княжна села слева от отца, высокомерно оглядела зал и чарующе улыбнулась, так и не произнеся ни одного слова.
Посол немедленно разразился приветственной речью. Он просто заливался соловьем из-за всех сил, изысканно вплетая все знакомые комплименты. Княжна всем видом показывала, как ей неприятно здесь находиться и как она презирает всех присутствующих. Особенно человека сидящего справа. И хотя Велислава не меняла выражение лица, в глазах читалось понимание. То и дело проскальзывали лукавые искорки. Луций снова укрепился в мысли, что ни одна женская твердыня не способна устоять перед искусно сказанной ложью.
Как истинный дипломат Луций никак не выдавал чувств, лицо оставалось приветливым, улыбка не сходила с уст, а внутренне он покачал головой и почти слезно пожалел князя. Закончив восхваление Велиславы, посол посмотрел на возможную невесту. На лице по-прежнему оставалась маска презрения ко всему происходящему, но когда их глаза встретились, посол ужаснулся — такому количеству злости и ненависти могла позавидовать сама Медуза. Будто брошенная любовница, соблазненная обещание вечной любви и скорой свадьбы, княжна готова действовать, невзирая на преграды и жертвы.