Стали готовиться друзья к походу в Киев. Нужно товары закупить, лодьи подготовить, чтоб по весне, как лед сойдет, сразу и побежать. Пока волоки пройдут, пока там еще…
Но Олег, услышав, что и Хорень пойдет с Раголдом, вдруг позвал того к себе.
– Не с Раголдом пойдешь, другое дело тебе есть. Помнишь ладожского коваля, что сюда приходил? Сирком зовут.
– Помню, княже.
– Пойдешь к нему на городец, скажешь, что велю. Но пойдешь так, чтоб никто не знал и не проследил. И сразу обратно в Ново Град.
Олег вдруг усмехнулся:
– Успеешь до весны, пойдешь с Раголдом. Так что поторопись.
Через несколько дней мерил Хорень путь от Ново Града в сторону Плескова. Старался коня зря не загонять, не рисковать, ехал-то один, не ровен час попадет где в беду, никто не поможет, да и князю сообщить некому будет.
Теперь уж до городка Сиркова недалече, только там придется идти лесом, там лук со стрелами достать надо, можно и кого из зверей встретить. Так и случилось.
Хорень любил боры, какими славилась земля славянская. В бору просторно, чисто, прозрачно как-то. Сосны стоят стройные, устремленные вверх к солнышку, хвоя у них хоть и густая, а ни воздуху, ни лучам солнечным не мешает. И пищу дает многим зверям и птицам. Вон беличьи следы, шишку хвостатая шелушила, на снегу вперемежку с сосновыми опавшими за зиму иголками остатки шишек, старых, растопыривших сухие ребра, кое-где и семена остались целые. По тому, что не провалились они в снег, понятно, что белочка недавно старалась. В другое время Хорень взял бы ее ловким ударом, а сейчас не до того.
Вдруг конь как почуял что, задергался, захрипел. Хорень тоже весь напрягся, лук достал, тул к себе повернул, чтоб сподручнее было, нож из-за пояса вынул. Конь немного успокоился, Хорень похлопал его по шее, дальше поехали. Но еще через какое время снова взыграл, оглянулся его хозяин, заметил вдали меж деревьев волчицу, худая после зимы, да, видно, старая, только хорошо, если одна, а ну как стая поблизости? Тогда плохо дело, помощи ждать неоткуда, а волки в конце зимы злые. А беда другой оказалась. И сама волчица в сторону побежала, потому как зверь похуже голос подал – шатун! Попала ли вода под бок зверю в берлоге или его люди разбудили, теперь уже неважно, только встал он раньше времени. И лечь досыпать не может, и есть еще нечего. Бродит по лесу голодный да мокрый, а оттого злой. Хуже нет в конце зимы к шатуну в лапы попасть, знают про то люди, чуют лошади. Потому и рвется конь Хореня бежать куда попало. А куда? Хозяин знает, что здесь недалече большое болото, про него специально предупредили, можно от медвежьих лап и в болотину попасть.