— Как дела у матери?
— Почему бы тебе к ней не зайти? Мама тут, в городе, всего в нескольких минутах езды отсюда. Я дам тебе ее адрес, можешь нанести неожиданный визит, как сейчас. — Ее лицо вспыхнуло.
Эл поднял руки ладонями к ней.
— Ты можешь хоть минуту не огрызаться?
Она делано рассмеялась.
— Вот как? Ты никогда не участвовал в моей жизни, потом, как гром среди ясного неба, я получаю послание, что ты едешь ко мне, и ты даже не дал себе труда подождать приглашения или хоть ответа. Ты вломился в мою квартиру. И у тебя хватает наглости предлагать мне не огрызаться? — Сенека, тряхнув головой, откинула волосы назад. — Большим начальником ты стал.
— Сенека, я много лет пытался поговорить с тобой. Но твоя мать этого не хотела. Я знаю, что иду против ее воли, но моложе я не становлюсь. Я понимал, что если постучу в твою дверь, ты не откроешь. Это было ясно, ты ведь никогда не отвечала на мои письма. Я решил рискнуть, зная, что вызову твой гнев. Поэтому я…
— …влез в мою квартиру. Если ты действительно понимаешь меня, может, просто уйдешь, пока я не вызвала полицию и тебя не арестовали за проникновение со взломом?
— Ты не хочешь узнать, зачем я здесь?
— О, это я и так знаю. Ты испытываешь чувство вины за то, что бросил меня. И теперь, через столько лет, ты хочешь, что — подружиться? Проявить отцовские чувства? Все загладить? Да?
— Я хочу уладить отношения между нами. Вот так будет правильно. Я знаю, что ты пережила большое горе. Я подумал, что тебе нужна помощь, нужен друг. Кроме того, еще я хочу убедиться, что за твоей матерью хорошо ухаживают, прежде чем она…
— Умрет? Моя мать умерла год назад, когда перестала узнавать меня. В тот день я стала сиротой, — Сенека почувствовала комок в горле. Но она бы прокляла себя, если бы заплакала перед этим человеком.
Эл опустил глаза, потом снова посмотрел на нее.
— Я хотел помочь.
— Мне не нужна твоя помощь.
— С тех пор как я в последний раз видел твою мать, много воды утекло. Но я думал о ней — и о тебе — каждый день. Сенека, ты многого не знаешь. — Он сделал паузу. — Я помню день, когда ты родилась. Я там был. Она тебе говорила?
Сенека не ответила. Мать вообще никогда об этом не говорила.
— Ты права в одном. Я хочу начать сначала, хочу быть тебе отцом, хочу познакомиться со своей дочерью. Ушедших лет не вернуть, есть только дни впереди.
— Ты умираешь, что ли? Нужна моя почка?
Эл засмеялся.
— Ты совсем как Бренда. Цинична и быстро соображаешь. Нет, я не умираю и пересадка органов мне не нужна. Я всегда хотел быть частью твоей жизни, это то…
— Ну, так и был бы. И, быть может, ты слышал, что циники получаются из обжегшихся романтиков.