— То мои пациенты, — прокомментировала Гертруда, заметив вопросительный взгляд Алексея. — Своей-то ведуньи у них тут нет. Токмо травница есть, Луша, сиротинушка. Молоденькая совсем, навь и вовсе не ведает. Приходила она ко мне как-то за советом. Старая-то, Домна, бабка её, лет пять как уже померла, царствие ей небесное. Одну воспитывала её, мать-то с отцом и братьями уже давно преставились. Тоже нурманы сгубили…
Проходя мимо коренастого, с задумчивым прищуром глядевшего мужичка, Алексей невольно повернул голову. Язык резануло металлической оскоминой. Причём ощущением не конкретного маленького кусочка, вроде ножа или топорика, а чего-то большого и цельного, но сильно размытого.
— Почувствовали, наконец? — усмехнулась Гертруда. — Да, вот так поначалу веяло и от вас.
— В смысле? — опешил Алексей. — Вы хотите сказать, что и он тоже… Оттуда?
— Нет, конечно. Просто кузнец это тутошний, Ларья. Кстати, родственник нашему Аксину упокойному. Тоже мастер знатный. Бывало раньше они часто и на торжище вместе плавали.
— Понятно.
Алексей невольно опустил голову. Похоже, та досадная секундная промашка будет теперь терзать до конца своих дней. Сообрази тогда чуть пораньше, наверно, можно было бы как-нибудь выцелить тех рыжих… Вот опять это вечное, если бы да кабы. Аксин был на линии огня по-любому. Зацепи тех рыжих, стопроцентно зацепил бы и его. Это с женой его просто повезло. Если бы она стояла, тоже бы не решился стрелять. И тогда рыжий и ей бы голову снёс. Нет, похоже, как ни изворачивайся, от судьбы всё равно никак не уйдёшь. Суждено ей было уцелеть, уцелела, а мужу вот не повезло…
Сопровождаемая селянами процессия остановилась у небольшого домика.
— Ну что, гости дорогие, — повернулся Микит. — Вот и пришли мы. Это Лушкин дом, уж очень она, значится, вас привечать заждалась… Эй, хозяйка, — постучал в дверь. — Встречай гостей!
Дверь распахнулась. На порог выскочила высокая худощавая девушка. Вытирая руки о передник, растерянно уставилась на односельчан.
— Что, встала, егоза? Али не узнаешь? — хохотнул Микит. — Спросонья, что ль?
— Здравствуй, Луша, — улыбнулась Гертруда. — Ужель не признала?
Девушка всплеснула руками.
— Ой! Что-то я и взаправду совсем растерялась. Здравствуйте, здравствуйте! Заходите, гости дорогие!
Широко распахнув дверь, посторонилась, заинтересованно глянув на Алексея.
Наверно это и есть тот самый грозный ведун, о котором столько люди судачат. Тут и гадать нечего. Сразу видно, нездешний. Бороды и усов нет, худющий, лицо бледное, словно света белого никогда и не видел. И на вид больно молод, а говорили, муж силы неимоверной, бьётся, громом разит. Зато глаза сразу выдают. Зелёные, колдовские…