– Да, да. Дэн тут на «зарницу» ездил, второе место в личном зачете занял. Илья тоже хотел, но Вика говорит, что его мать не пустила.
– Как же это так? Он же юноша самостоятельный, как я понял?
– Ну, мамашка у него крутая. Мне моя рассказывала. Она же на родительские собрания раньше все-таки иногда ходила. Так, приличия ради, да родительские «взносы» платить надо было. Не все же через детей передавать. Так вот этой Людмиле… Не помню отчество, в общем, маме Ильи, палец в рот не клади. Вика говорит, что они скандалят часто. Ну, на свой лад. Если вообще можно скандалить с Ильей.
– Скандалить можно с кем угодно, по-моему.
– Нет, вы не понимаете. С Ильей нельзя. У него нервы железные. Спокойный, как танк. Все делает спокойно, даже наказывает.
– То есть как «наказывает»?
– Да очень просто. Они с Дэном придумали такой «кодекс» для всех, кто хочет с ними общаться. А хотят все. И кто нарушает, того наказывают.
Кира замолчала, понимая, что сказанное ею может произвести некоторый эффект. И ждала реакции. Что скажет нормальный взрослый человек про их славные обычаи? Турецкий пожал плечами.
– Всяко бывает. Это не фокус. Подростковые замкнутые сообщества – модель социума. А там правила жесткие. Так что ты меня не слишком удивила.
Она хмыкнула и тоже пожала плечами.
– Ясно, что это, конечно, полный бред. Чистой воды мания величия, но почему-то все соглашаются. Никто ни разу не воспротивился. Можно дистанцироваться и сделать вид, что все это не для тебя, но тогда остальные сделают вид, что тебя просто нет. Это тяжело.
Она замолчала, давая понять, что последнее – это про нее.
Вспомнила и такой случай. Костя Шершнев, есть такой мальчик в классе. Учится плохо. Едва-едва до тройки дотягивает, причем по всем предметам. Тихий. В шахматы хорошо играет. Впрочем, популярности и уважения окружающих это ему добавить не может. Потому что ни Дэн, ни Илья в шахматы не играют. Ему давали списывать по математике. Всем дают, тут нет никакой проблемы. Просто совсем уж безнадежные «тупицы», как выражается Илья, должны платить. Он сам обычно решает, кому бесплатно, а кому – нет. И дело даже не в деньгах. Просто так унизительнее. Так вот, Косте много раз давали списывать. Он был должен, но не платил. Его отец – у его отца дорогущий ресторан в центре и сеть блинных «для народа», как он говорит, – лишил его карманных денег за какую-то провинность. А Костя же не мог сказать, что ему надо заплатить за списывание. Это был бы скандал. Он пытался поговорить с Ильей, объяснял, что потом заплатит, когда отец его простит, но все было бесполезно. Илья сказал, что это долг чести, и его надо платить. Сказал, что у него есть выбор. Или признаться во всем отцу, и тот даст ему денег. Ну, и всыплет, конечно. Или понести наказание от них. И тогда ему простят долг. Только этот, разумеется. До появления следующего. Костя предпочел, чтобы отец ничего не знал.