– Да, ты же виделась сегодня с Сережей?
– Виделась. И даже попрощалась. И Подгурскому от тебя пламенный привет передала. Они уже уверены, что никогда нас больше не увидят.
– Они ошибаются. Мы тут все же задержимся еще чуть-чуть.
– Зачем? Ты же и Смородской сделал ручкой. Думаешь, она хоть копейку заплатит за лишние усилия?
– Если они будут результативными, то, разумеется, да. А они будут таковыми.
– Откуда твоя уверенность?
– Внутренний голос.
– Замечательный источник информации. Я в восторге. Я уже, между прочим, маме позвонила, что завтра буду.
Турецкий вскипел.
– Аля, я тебя не держу. Ты сама сюда явилась, по собственному почину. Неизвестно зачем. Я тебя не звал.
– Ах, неизвестно зачем? Я тебе помочь хотела, между прочим!
– Замечательно помогла. Просто слов нет. Пользуешься моим предвзятым к тебе отношением. Приезжаешь, кокетничаешь с Панюшкиным, нарываешься на конфликты с Подгурским, а толку?!
Это было уже слишком. Если последние два обвинения имели какую-то связь с действительностью, то инсинуации по поводу Панюшкина звучали просто обидно. И главное, повода-то нет никакого. Неужели он так ничего и не понял? Или наоборот понял, старый циник, и пытается ее уколоть побольнее? В общем, Алевтина не зря гордилась своим умением быстро обрабатывать информацию. Ей хватило секунд пятнадцать, чтобы прокрутить в голове весь диапазон от неконтролируемого негодования до попытки трезво оценить ситуацию. В результате было принято здравое решение не реагировать.
– Да, в общем, так и есть. Хотела помочь, но не получилось. Благими намерениями, знаешь ли…
– Знаю. Пойдем в кассу, возьмем тебе билет.
– Александр Борисович! Не надо. Можно я останусь? Я очень хочу остаться! – И дальше про то, как она будет стараться оказаться полезной, вести себя тише воды ниже травы, с Подгурским вообще разговаривать не станет – только «здравствуйте» и «до свидания». А про Сережу? Это ж вообще, можно сказать, глупость. О чем вообще речь-то? Если есть какие-то глобальные проблемы, то она сегодня же вечером в гостинице все стразы с кофточек отпорет, и все дни, что им осталось сидеть в этой дыре, краситься не будет. Только бы не уезжать!
Как можно сердиться на человека, который умеет тебя рассмешить? У Алевтины определенно был талант изрекать обезоруживающие глупости. Талант, спасительный для нее.
– Аля, да разве дело в кофточках?
Выпили на вокзале кофе, созвонились с Панюшкиным. Договорились встретиться. Где? В кабинете Подгурского, разумеется. Они все еще на работе.
Сережа прибежал вечером, высунув язык, и стал выкладывать столько сбивчивых и бестолковых соображений, будто у них до сих пор «летучка» продолжалась. Но если все так бестолково, то о чем вообще можно говорить? Да, кажется, есть о чем. Есть такое ощущение…