Павел обладал «человеколюбивейшим сердцем»: был добр, щедр, отзывчив. Очень радовался, когда по его просьбе повышали по службе или дарили подарки. «У меня сегодня учился весьма хорошо: более разговоров было о том, что по его просьбе произведен в камер-лакеи брат его кормилицы Яким Чеканаев, а лакей Федор Иванов произведен истопником», — пишет Порошин. Не забывал Павел своих нянь и кормилицу, а на свадьбы и крестины окружающим дарил деньги и подарки.
Он очень любил животных: мог часами наблюдать за птицами в птичнике и за работой шелковичных червей. Его собаки Султан и Филидор стали действующими лицами написанной Павлом комедии.
«Пошли мы к птичне и фонтан пустили, — пишет Порошин. — Как птички еще не осмотрелись и прижавшись все вверху сидели, а вода скакала, то Его Высочество, попрыгиваючи, изволил сказать: «что же вы теперь, чижички, не купаетесь?» Спустя несколько времени зачали птички попархивать и купаться. Великий князь забавлялся тем, что изволил говорить, что в республике их снегири представляют стариков, овсянки старух, чижики буянов, щеглята петимеров, а зяблики кокеток.» В другом месте: «Пришло тут к нам известие, что снегирек в птичне расшибся. Его Высочество ходил смотреть и весьма сожалел. Подъехал на ту пору г. Фуадье (лейб-медик. — Авт.), и Государь весьма прилежно просил его, что ежели можно снегиречку подать помощь».
Глава третья
Дневник Порошина
Порошин умел оставаться русским человеком, горячим патриотом, имевшим прежде всего в виду пользу и славу России.
С. Соловьев
Павла с малых лет учили считаться с общественным мнением и уважать человеческое достоинство. Однажды Панин пригласил к себе Порошина и, вынув из стола несколько листков бумаги, прочитал: «Письмо господина Промыслова, отставного капитана из Санкт-Петербурга, к господину Люборусову, отставному капитану в Москве». Так было положено начало газете «Ведомости», в которой под рубрикой «Из Петербурга сообщают» писалось о добрых и дурных делах наследника престола. Павла уверили, что газету читает вся Европа и многие скорбят о его неблагонравии.
«Конечно, друг мой, — писал отставной капитан приятелю, — опечалились вы прежним моим письмом о государе великом князе Павле Петровиче. И подлинно было чему нам тогда печалиться, слыша, что правнук Петра Великого ведет себя не так, как ему подобает. Но теперь я вас, друга моего, обрадую. Его высочество стал с некоторого времени изменять свой нрав: учится хотя недолго, но охотно; не изволит отказывать, когда ему о том напоминают. А если у него, бывает, нет охоты учиться, его высочество ныне очень учтиво изволит говорить: «Пожалуйста, погодите» или: «Пожалуйста, до завтра». А не так, как прежде, вспыхнет, головушку закинет с досады и в сердцах ответить изволит: «Вот уж нелегкая!» Какие неприличные слова в устах великого князя российского!»