– Я очень рад за вас, – ответил я, – от души поздравляю, но не понимаю.
Теперь я вдруг услышал его голос и закричал:
– Павел Иванович! Вы до сих пор здесь? Что же вас так долго держат?
– Да, обманули, сволочи! Признали невменяемым. Здесь, в тюрьме, ознакомили меня с актом.
Таким образом, я еще раз убедился, что действует четко отработанная система, преступный психиатрический синдикат. Об этом же свидетельствовало и мое дело. 17 июня состоялся суд надо мной. Судила военная коллегия Верховного Суда СССР. Меня, как «сумасшедшего», на суде не было, жену на суд не допустили. В результате мои «интересы» на суде «отстаивал» адвокат Коростылев, который ни разу в жизни не видел меня, которому не разрешили даже взглянуть на меня. Этот подонок мог говорить все, что угодно, но только не то, что не нужно КГБ. Он избрал для своего словоблудия гаршинский «Красный цветок». Свою речь он начал так: «Все знают рассказ Гаршина о сумасшедшем, который помешался на красном цветке…»
Вообще суд был потрясающий. Из шести человек присутствовавших на суде – председатель коллегии, два члена, прокурор, адвокат и эксперт – видел меня только последний. Кстати, выступивший в этой роли профессор Лунц выступал незаконно. Такие выступления относительно военнослужащих – обязанность главного психиатра Вооруженных сил. Но занимавшего эту должность генерал-майора м/с Н. Н. Тимофеева даже не поставили в известность, что в его ведомстве появился «сумасшедший» генерал. Вот так я был приговорен к сумасшествию.
14 августа меня этапировали в Ленинградскую специальную психиатрическую больницу. Поздно ночью мы прибыли туда. На следующий день новоприбывших осмотрела приемная комиссия. Когда я зашел в комнату врачей, там было полно народу. Высокий подполковник стоял посредине комнаты, что-то говорил присутствующим врачам, но прервался при моем появлении и, обернувшись ко мне, резко спросил:
– Ну, что вы там натворили?
– А вы, собственно, кто такой? – спокойно спросил я. Он несколько опешил, но, видимо, счел мой вопрос законным и ответил:
– Я – главный врач больницы подполковник Дементьев.
– А я по вашему вопросу предположил, что вы – следователь.
– Вы эти издевочки бросьте. Мы вам здесь болтать не позволим, – резко сказал он.
– Подполковник, не забывайтесь! – еще резче ответил я. – Таким тоном я и начальникам своим не позволял говорить со мной.
– Здесь я – начальник!
– Тогда я прошу увести меня. Я пришел сюда разговаривать с врачом, а не с начальником.
– Александр Павлович! Поговорите, – крикнул Дементьев и выбежал из комнаты.