Но после одной или двух невинных попыток я перестал донимать Роуз расспросами. Ведь даже простой вопрос мог привести её в ярость. Это просто не укладывалось у меня в голове - ведь даже если предположить, что Роуз кого-то убила, вне пределов Соединенных Штатов ей нечего было бояться...
Однажды в Тринидаде я познакомился с отставным военным из Чикаго. Ему было лет сорок пять и он оказался весьма не глуп. Нас сблизила любовь к подводному плаванию. Раз в месяц ему присылали из Чикаго газеты, и у него в бунгало скопилась годовая подшивка. Любое убийство в большом городе газетчики обычно мусолят два-три дня. И сославшись на то, что мне якобы нужно найти результаты одного заезда на бегах, я несколько часов кряду просидел у своего коллеги по плаванию за старыми газетами. Но заработал себе лишь резь в глазах.
Впрочем, не мытьем так катаньем я много чего выудил из Роуз. Иногда я даже задавал ей вопросы напрямик. Когда мы отплыли из Ки-Уэста на Кубу, я спросил у нее:
- Как тебя зовут?
- Я же сказала. Нэнси и...
- Милая, помнишь, я тебе говорил про разрушителей мечты? Нас могут остановить таможенники или береговая охрана - на Кубе или где угодно. У меня все чисто, документы в порядке, и мне хочется, чтобы все так и оставалось.
- А ты не можешь вписать меня как свою жену?
- Конечно, но я же должен знать настоящее имя своей любимой.
- Роуз-Мари Браун.
- Браун, говоришь. Перестань, документы на яхте - единственное, что может...
- Но это правда! Есть люди с фамилией Смит, Джонс и Браун.
- Ну ладно. Теперь ты миссис Мики Уэйлен. Сегодня утром мы поженились в Ки-Уэсте, но оставили свидетельство о браке и прочие бумаги "дома". Я наполовину грек, наполовину португалец. А мой дедушка родом с островов Зеленого Мыса.
- Уэйлен не греческая фамилия.
- Как-то я спросил об этом своего папашу. Он ответил, что его отец был моряком и его прозвали Уэйлен, потому что он часто уходил в долгие плавания на китобойце (1). Как бы там ни было, это моя подлинная фамилия. Мой отец родился и умер в США под этой фамилией. Он был рыбаком.
- Мой папа тоже умер. Он был трамвайным кондуктором. Помню, в детстве, ещё совсем ребенком, я часто ездила с ним в вагоне. Так здорово было!
До Гаваны мы плыли почти в нескончаемой болтанке, и она большую часть пути провела в каюте, мучаясь морской болезнью. Я пытался втолковать ей, что лучше бы она легла у меня в кокпите, но она упрямо не вставала с моей койки.
Прибыв в Гавану, я спустился к ней и сказал:
- Таможня наверняка нас навестит. Открой чемодан и брось какую-нибудь одежду на пачки денег. Наведи там легкий беспорядок и не закрывай.