— Куда?..
— Спокойно. Ей нужна помощь. Обследуют ее, потом тебя…
Я добрёл до стоящего неподалёку простецкого стула. Рухнул.
Помещение тесное — видно, прихожая. Стены древние, как и всё тут. Пара стульев вроде того, на котором сидел я. На удивление чистый пол. Одинокая покосившаяся картина на правой стене — девочка балансирующая на здоровенном шаре. Сенсорные двери старой модели. Две внушительные лампы на невысоком потолке. На этом обстановка заканчивалась.
— Есть будешь? — спросил охранник.
— А ты угощаешь?
— Ты ж щас с голоду подохнёшь. Оно мне надо, труп потом вытаскивать?
— Усёк.
— Чудесно. Ладно, жди здесь.
И молодец тоже скрылся. Я остался один. Привычная пустота…
Секунды тянулись бесконечно: не столько мучил голод, сколько неизвестность. И — беспокойство за подругу. Тут, конечно, есть док, но поди знай: поможет — нет…
Вернулся охранник, с бутербродами и чаем на подносе.
— Вот это сервис.
— Жри молча. А то ведь свалишься прямо тут.
— Невелика потеря.
— Меня Жора зовут. — Голос парня зазвучал мягче. В свете потолочных ламп я разглядел, что он очень молод и лопоух.
— Кирилл.
Я отправил в рот солидный кусок бутера, запил чаем, не почувствовав вкуса…
…Не помню, как доел, в себя пришел, только когда Жорка пихнул в бок.
— Кир, Григорий Натаныч здесь.
— А? Я уснул, да?
— Угу.
Протерев сонные глаза, я прищурился и рассмотрел перед собой кого-то в белом халате. Кто-то обладал средним ростом, недлинными и жидкими, зачёсанными назад седыми волосами, очками, зажатыми в правой руке, — и больше ничем примечательным.
— Григорий Натаныч? Как она?
Учёный покачал головой.
— Значит, дело плохо?
— Да.
— И?
— Мы бессильны.
Меня как будто придавило чем-то невыразимо тяжёлым.
— Но я могу кое-что вам предложить.
— Слушаю. — Блеснул слабый лучик надежды.
— В паре километров от нас находится старая лаборатория. Там проживает человек по фамилии Берензон. Когда-то он работал вместе с нами, а потом… Словом, что-то с ним случилось, и он покинул своих коллег. Уединился и начал ставить непонятные, сумасбродные опыты.
— Насколько сумасбродные?
— Берензон не посвящал нас во все свои тайны. Однако мне известно, что, по его теории… — Григорий Натанович замялся.
— Да-да, слушаю.
— Короче говоря, он считает, что в появлении Разлома виноваты злые силы. Божественного, понимаете ли, происхождения. Якобы некий Фенрир творит на Земле все несчастья и беды.
— Фенрир, вы сказали?
— Именно.
— Вот так совпадение.
— Простите?
— Неважно. Так и что?
— Возможно — не берусь утверждать, но возможно, — Берензон вам поможет. Он занимается этими исследованиями уже одиннадцать лет, то есть почти все то время, что существует Разлом. И, по слухам, чего-то добился.