Внезапно ситуация резко изменилась. Дробот даже не сдержал какого-то слишком уж детского восторженного крика. Мотоцикл вдруг взбрыкнул, словно скакун задними ногами, – видимо, переднее колесо на полной скорости въехало в глубокую канаву, и теперь уже Дерябину не удалось удержать его. На секунду замерев в воздухе, он перевернулся, выбрасывая мотоциклиста из седла через рогатый руль. Однако если бы это произошло на ровной дороге, грузовик догнал бы потерпевшего аварию в считанные секунды. Здесь же, мчась через поле, Родимцев поневоле вынужден был ехать не по прямой, потому и в этой, невыгодной для себя ситуации Дерябин получил незначительную, однако в его положении – очень важную и нужную фору.
Сидящие в кабине грузовика поняли это, когда прогремели первые выстрелы.
Сначала пуля разбила лобовое стекло, и по нему разбежались паутинки трещины. Дробот отшатнулся, Родимцев пригнулся, но второй пули ему избежать не удалось: она чиркнула по правому виску, процарапав глубокую борозду, кровь хлынула по лицу, заливая глаза. Игорь схватился правой рукой за рану, левой пытаясь все-таки удержать руль, но безуспешно: он только развернул полуторку правым боком к мотоциклу, до которого оставалось не больше тридцати метров. Нога соскользнула с педали газа, и грузовик замер. Следующая пуля пробила правый передний баллон, машина дернулась и слегка просела.
Дерябин, заняв позицию за мотоциклом, перезарядил винтовку, по-прежнему удивляясь собственному спокойствию.
Впрочем, он при этом понимал: спокоен как всякий, кому нечего терять и кто цепляется за жизнь только потому, что любое живое существо готово цепляться за нее до последней секунды. Даже не собираясь отвечать самому себе на вопрос, откуда в этом поселке вдруг взялся Роман Дробот, его, без преувеличения, злой гений, которого он лично несколько раз обрекал на верную смерть, Николай вместо этого признал: операция «Фейерверк» не задалась с самого начала, и, выходит, такова его судьба. Не возникни Дробот, случилось бы что-то другое.
Тогда, засев в комендатуре, он мыслил в другом направлении. Голова работала четко, решения принимались даже вроде как сами собой. Он приметил у комендатуры мотоцикл, явно бывший на ходу. В комнате с телефонным аппаратом на столе, где, похоже, заседал комендант, увидел винтовку и даже патроны к ней. Окно этого помещения вело во двор. И, по примеру Отто Дитриха, он решил поверить в знаки.
Когда мотоцикл не удалось удержать, Дерябин словно почувствовал это за мгновение до аварии. Потому, перелетая через руль, успел сгруппироваться: тело само припомнило не только навыки, полученные на изнуряющих тренировках в диверсионной школе, но и занятия в спортивных лагерях Осоавиахима. Сгруппировавшись, пришел на плечо, тут же сделал кувырок, встал сначала на все четыре, потом сразу – на колени. Мир вокруг еще кружился каруселью, но Дерябин, быстро опомнившись, поискал глазами и нашел выпавшую при падении мотоцикла из коляски винтовку.