— Герой моего романа, — сказал Косталь адвокату, — своего рода ненормальный, позволивший запутать себя в женитьбу из жалости к девице. По прошествии некоторого времени он убеждается, что брак мешает его так называемому творчеству. Я забыл упомянуть, что мой ненормальный — литератор. Он хочет развестись, но ему досталась совсем тупая жена, которая не только не изменяет ему, но вообще безупречна и не соглашается на развод.
— Тогда у вашего литературного идиота дела плохи. Развод при таких условиях невозможен. Они могут разъехаться, но останутся супругами.
— Послушайте, мэтр Дюбуше! Уж не хотите ли вы сказать, что бывают запреты, которые нельзя обойти? Да еще у нас, во Франции! Мой кузенчик как-то рассказал мне про одного своего приятеля — на вопрос, для чего нужны родители, он, не задумываясь, ответил: «Чтобы обманывать их». То же самое скажу и я: зачем вообще нужны законы, если не для испытания умных людей на изворотливость?
— Конечно, есть один способ… достаточно романтический, но раз уж речь идет о романе… Супругов разводят, если муж представит суду нечто, позволяющее заподозрить жену в неверности. Например, письмо к мужу, где она говорит, что с нее достаточно такой жизни, и все это не может продолжаться дальше. При этом подразумевается какая-то другая сердечная привязанность. Ваш идиот может сразу после помолвки потребовать у невесты такое письмо и хранить его до того дня, когда ему надоест супружеское состояние. Но правдоподобно ли, чтобы девушка согласилась написать подобную утку? Для этого уж очень ей должно хотеться замуж. Я, например, призадумался бы относительно ее характера. Но, быть может, ваша героиня именно такая.
«Как бы там ни было, — подумал Косталь, — движет ли ею любовь или безудержное желание „добиться этого“, но она напишет письмо и, уверен, не будет сильно брыкаться. Что она подумает? Конечно же, то, что и есть на самом деле: моя любовь меньше, чем забота о самом себе. Это еще раз покажет ей, чего можно ждать в будущем. Да и с моей стороны это честнее».
— Ну, так что, этот парашют раскрывается или нет?
— Обычно должен открываться.
— Тогда сделайте милость, составьте для меня это письмо. И, прошу вас, тщательно взвесьте каждое слово. Я хочу, чтобы мой идиот благополучно приземлился в благословенных прериях вновь обретенной свободы.
— У вас есть перо? Тогда диктую: Друг мой… Нет, этого не нужно. Начнем ex abrupto[11]: Я пишу к вам потому, что в вашем присутствии…
— …чувствую себя уничтоженной. Превосходно, вы сразу нашли нужный тон. Оставьте пустую строку, я напишу: та-та-та и та-та-та. Дальше?