— Я становлюсь жирной, как свинья. Вот потрогай.
Я встал, взял другое полотенце, начал вытирать ее широкие плечи и спину.
— Оскар прав, — снова заговорила Марта. — Это силовая проблема. Каннис и Гелеско справятся с ней гораздо лучше нас.
— Согласен, — сказал я, энергично работая полотенцем. — Но взамен потребуют права голоса и начнут учить нас вести дела.
— С них станется, — согласилась она.
Мы перешли в спальню. Она натягивала колготки, а я, присев на край кровати, закурил сигарету.
— Не хотелось бы мне сделать их своими врагами, — признался я.
— Все зависит от Октавия Цезаря.
Она держала в руках два платья.
— Розовое или черное?
— Черное. Розовое — это для девочки.
— Пока Цезарь не скажет своего слова, — продолжала она, — они ведут себя как котята.
Я минуту подумал, потом решился:
— Марта, помнишь, я месяц назад рассказывал, что встречался с Октавием Цезарем?
— Конечно, помню. Обсуждал, как создать сеть.
— Правильно. Только я тебе не сказал, что, когда выходил из офиса, туда вошел твой друг, Уилсон Боукер.
В этот момент Марта красила губы. И вдруг остановилась. Повернулась ко мне. Глаза ее расширились.
— Уилсон? Ты уверен?
— Абсолютно. А с ним был маленький типчик в котелке и с сигарой.
— Мак-Маннис, — уныло пробормотала она. — Менеджер его избирательной кампании. Они вошли в офис к Цезарю?
— Никаких сомнений.
— Вот сукин сын! Только этого мне не хватало.
Она повернулась к зеркалу, попыталась закончить макияж. Но не смогла.
— Вряд ли Цезарь тебя упомянет, — попробовал успокоить я. — Он не тот человек, чтобы распространяться о своем бизнесе. И будь я проклят, если Боукер хоть с кем-нибудь заговорит о тебе.
— Знаю, знаю, — сказала она. — Но мне очень не нравится, что эти двое сходятся вместе. Питер, речь идет о многом. Если Уилсон водворится в Олбани,[41] он через четыре года или через восемь лет может сделать рывок на самый верх. О чем и мечтает его жена.
— Президент Боукер? А вдруг он назначит тебя государственным секретарем?
— Заткнись! — злобно прикрикнула она, и я больше не стал шутить на эту тему.
Я приехал в своем «датсуне», и когда Марта тщательно заперла дверь на два замка и мы вышли на улицу, обнаружил штрафную квитанцию, аккуратно засунутую под стрелку «дворника».
— Отошли ее Октавию Цезарю, — посоветовала Марта. — Он все может уладить.
Мы ехали в плотном потоке транспорта по Пятой авеню, и Марта еще раз спросила:
— Ты уверен, что видел Уилсона?
Я кивнул.
— Наверно, зря я тебе рассказал.
— Нет, не зря.
— Хочешь спросить его об этом?
— Уилсона? Господи, что ты! Пришлось бы объяснять, откуда я знаю старика.