Он покосился на заправленную кровать. Спать? Может быть, пойти к Варе и объясниться? Он посмотрел в окно. Седая мгла таяла. Нет, никуда не стоит идти. Надь выспаться. Он начал раздеваться.
Женщина вошла с фарфоровым чайником. Увидев, что постоялец спит, осторожно вышла из комнаты.
В дверь постучали.
— Кто там? — спросил Данила.
— Я. Овчарук.
— Заходи.
Овчарук вошел. Он был в том же развевающемся пальто и ботах.
— Вот и я. Здравствуй.
— Здравствуй, — ответил Данила.
Он сидел на кровати без свитера, его густая шевелюра была непричесана; потом оделся и сел ужинать. Ел без всякого аппетита. Все ему казалось почему-то пресным. Только крепкий чай пришелся по вкусу. Сидя за столом и прихлебывая чай, он наблюдал за Овчаруком. Тот, склонившись вперед и кутаясь в шарф, что-то писал. «И что в нем Варя нашла?» — подумал Данила.
— Кончил? — спросил Овчарук.
Данила утвердительно кивнул и взял в руки книгу.
— Пойдем, — коротко сказал Овчарук.
— Куда?
— Пойдем!
Данила молча оделся: почему бы не подышать свежим воздухом? А может быть, и в кино сходить? О Варе он старался не думать.
Они вышли на улицу.
— Походим по поселку? — предложил Данила.
— Давай, — как-то неуверенно сказал Овчарук.
Черное, очень глубокое звездное небо выгнулось над поселком. Кругом мертвая тишина. Ветра нет. И лишь на южном склоне неба стояло бледно-красное зарево — в полную силу работал вулкан Синий.
— Красиво, а? — сказал Овчарук.
Данила, глядя на зарево, думал о том, что каждое явление природы предстает совершенно иным с разных точек зрения. Для журналиста извержение вулкана — красивое, грандиозное зрелище. Для вулканолога — следы подземных бурь. А для Данилы в данную минуту — это исчезнувшая избушка на берегу озера.
Шли молча. Снег скрипел под ногами.
— Куда мы идем? — спросил Данила.
Овчарук что-то пробурчал в кашне. Данила заметил, что журналист деликатно, локотком подталкивает его к дому Сенатовых.
— Поскольку мы уже здесь… — сказал Овчарук почти шепотом. На крыльце горела электрическая лампочка. При свете ее Данила всмотрелся в Овчарука. Взгляд журналиста был беспомощно-тревожным.
— Ну, что ж, зайдем, — сказал Данила и позвонил.
Открыла Варя.
— Какой же ты, Овчарук! — воскликнула она и, чмокнув журналиста в обе щеки, вытолкнула его за дверь и сама вышла вслед за ним.
Данила был изумлен.
Варя скоро вернулась, потирая открытые до локтя руки.
— Сегодня морозец, — сказала она и стала ходить по комнате, потом остановилась. Некоторое время они стояли рядом и молчали, дожидаясь, кто первый начнет разговор.
— Почему выгнали Овчарука? — спросил Данила.