Молодая женщина кивнула и вышла из комнаты.
Флауэрдейл обратился ко мне:
– Как я понимаю, она вам почти все рассказала? Все, что эта адская деревня сотворила с Патриком и Франсис?
– Возможно, нам известно больше, чем вы предполагаете, – сказал Пуаро. – Я беседовал и с Нэнси Дьюкейн, и с Дженни Хоббс. Обе сообщили мне, что в ходе дознания смерть обоих супругов Айв была признана результатом трагической случайности. Однако Маргарет Эрнст рассказала Кэтчпулу, что они приняли яд сознательно, чтобы покончить с собой: сначала жена, потом муж. Яд под названием абрин.
Флауэрдейл кивнул:
– Это правда. Франсис и Патрик оставили записки: свои последние послания миру. Я сказал властям, что, по моему мнению, обе смерти были результатом несчастной случайности. Я солгал.
– Зачем? – спросил Пуаро.
– Самоубийство – грех в глазах Церкви. Репутация Патрика и без того сильно пострадала; я не мог допустить, чтобы на ней появилось еще одно пятно. А бедная Франсис, которая не сделала ничего дурного и была доброй христианкой…
– Oui. Je comprends[50].
– Я знал людей, которые гордились бы, получив подтверждение того, что это их действия довели Айвов до самоубийства. Мне не хотелось доставлять им такое удовольствие. Харриет Сиппель в особенности.
Пуаро сказал:
– Могу я задать вам один вопрос, доктор Флауэрдейл? Если бы вам сообщили, что Харриет Сиппель раскаялась в своей злостной травле Патрика Айва, вы бы поверили?
– Раскаялась? – Амброуз Флауэрдейл невесело засмеялся. – Нет, месье Пуаро, я решил бы, что этот человек спятил. Харриет никогда ни в чем не раскаивалась. Кстати, как и я. Я рад, что солгал шестнадцать лет назад. И сделал бы это снова. Позвольте сказать вам вот что: толпа, которую Харриет Сиппель и Ида Грэнсбери натравили на Патрика Айва, была злом. Другого слова не подберешь. Полагаю, вы, как человек образованный, знакомы с текстом шекспировской «Бури»? Помните: «Ад пуст…»
– «…все черти здесь», – закончил цитату Пуаро.
– Вот именно. – Доктор Флауэрдейл повернулся ко мне. – Вот почему Маргарет не хотела, чтобы вы говорили со мной, мистер Кэтчпул. Она также гордится тем, что мы солгали ради Патрика и Франсис, но она более осмотрительна, чем я. Она боялась, что я похвастаюсь вам своим поступком, как только что и сделал. – Он грустно улыбнулся. – Я знаю, что мне предстоит ответить за это. Я потеряю мою медицинскую практику, а возможно, и свободу. Ложь, которую я произнес тогда, убила Чарльза.
– Покойного мужа Маргарет? – переспросил я.
Доктор кивнул.
– Нам с Маргарет было все равно, когда встречные на улице шипели нам вслед: «Лжецы!» – но Чарльз переживал. Его здоровье пошатнулось. Если бы не мое твердое желание бороться со злом в этой деревне, он, может быть, был бы еще жив.